Акулья история

и думали? — мелькнула у него мысль. — Они ТОЛЬКО ЭТО хотят узнать? И только ради этого сюда собрались? И больше — ничего?...»

Сиэтл, штат Вашингтон. Июль 1969 года. Утро.

Июль в Сиэтле в этом году выдался жарким, так что уже к приходу постояльцев в номер окна были распахнуты настежь и по комнате гулял океанский ветер. Пахло солью и свежестью.

Дин Колл, роуд-менеджер (или «роуди», как его иногда называли)»Flyin«Loosers«, худощавый 23-летний чернявый парень, обладатель вьющихся волос до плеч, из-за чего его иногда путали с гитаристом этой группы, наглого взгляда и манер лондонского кокни остановился на пороге в восхищении:

— Классное место!... Джонни, — обратился он к кому-то сзади, — взгляни только...

— Если ты сдвинешь свой зад с места, — пробурчал сзади невидимый собеседник, — я, может, твои восторги и разделю.

Колл слегка посторонился. В комнату ввалился высокий плотный брюнет с длинными прямыми волосами, закрывавшими лоб, широким лицом, на котором выделялись крупный нос и небольшая полоска усов, и слегка прищуренными тёмно-синими глазами. Никто бы не поверил, что этому человеку всего 20 лет — он выглядел старше лет на пять. Но это был именно он, Джон Болдри, 20 лет от роду, барабанщик группы»Flyin«Loosers«. Как писали в газетах, «барабанщик от Бога».

Болдри осмотрелся, втянул носом воздух и шумно выдохнул. Лицо расплылось в улыбке. «Ну чистый медведь», — подумалось Дину. Они работали вместе уже год, но роуд-менеджер всё никак не мог привыкнуть к манерам ударника.

— Круто, — одобрил тем временем барабанщик и, подойдя к окну, выглянул наружу. — Ты сюда глянь, Дин, — не оборачиваясь, пробасил он через минуту. — Вон где красота-то...

Колл встал рядом с Джоном.

В бухте было небольшое волнение. Волны Пьюджет Саунд били прямо в стену гостиницы, так что казалось, что массивное здание сейчас отдаст все мыслимые швартовы и выплывет прямо на тихоокеанский простор. Некоторые брызги долетали до окон первого этажа и, перегнувшись через подоконник (номер находился на втором), можно было видеть, как они разбиваются о стёкла. Справа в утренней дымке поверх городских многоэтажек на приличном расстоянии виднелись портовые сооружения Сиэтла. Слева, метрах в десяти, к океанским пляжам убегала асфальтированная дорожка. А прямо перед ребятами открывалась неописуемая панорама — тёмная вода, поражавшая своей глубиной сразу под окнами и только вдали подсвеченная бликами просыпающегося солнца, неумолимые, упрямые, словно до последнего надеющиеся подмыть и унести за собой гостиницу волны, по мере приближения из обманчивой ряби превращавшиеся в грозную с виду, но такую беспомощную силу. И — воздух, ветер, сбивающий с ног, дурманящий почище любой порции «Блэк Джека». Воздух, которым хотелось отравиться, от которого хотелось умереть и, воскреснув, жить дальше, обогащённый им и знанием о нём...

Но Колл не учился в Оксфорде, поэтому все его эмоции остались невысказанными. Он только витиевато ругнулся в восхищении и спросил у барабанщика:

— А где остальные?

— Внизу застряли, — отозвался тот. Он говорил с жутким акцентом северных портовых городов Англии, глотая окончания слов и твёрдо выделяя слоги, из-за чего его речь, особенно в