Эра бесстыдства. Часть 11

и прекрасно осознавали куда тебя ведут.

— Наверное.

— Ну так где они?

Рыжая оглядела зал и помахала кому-то рукой.

Она потащила меня за хуй через весь зал.

— Папочка, вот он хочет меня при всех трахнуть! — выпалила девчонка, прячась за пышную маму.

Мужчина, слегка за сорок, с признаками раннего облысения и начинающегося ожирения, несмотря на свой нелепый прикид, который состоял из лакированных ботинок, белых гольф и галстука-бабочки на голое тело, не потерял начальственного вида.

— Вы кто? — смерил он меня надменным взглядом хозяина жизни, — Это правда?

— Я, Антон Павлович, дед невесты. Правда и то, что ваша дочь вместе со своими приятелями, отпрысками гостей здесь присутствующих, хотела шантажом выудить у меня тысячу долларов себе на наркоту. За что я отобрал у неё мобилу с компроматом, и в наказание обещал совершить с ней прилюдный половой акт.

Пока я говорил, лицо отца багровело от ярости.

— Думаю, вы прекрасно знали куда ведёте свою дочь и что с ней тут будут делать? Поэтому предлагаю вам самому осуществить наказание.

— Сучка! — влепил он пощёчину дочери, — Наркота? А покажу тебе как меня позорить!

Одним движением он сорвал с дочери одежду, нагнул и хотел сунуть в неё член. Но член вяло болтался у него между ног.

— Соси сука! — развернул он к себе рыжую.

— Папа!

— Соси, говорю!

— Мадам, не будем мешать воспитательному процессу. — потянул я к себе мать рыжей за крупный сосок, который торчал из лифа как нос щенка, нарисованного каким-то шутником у неё на груди.

— А вы брутальный мужчина! — взяла она меня под руку.

— Вас тоже не мешает наказать?

— О! Я с удовольствием! Где? А за что? — вдруг остановилась она.

— За плохое воспитание дочери. — я шлёпнул её по полной заднице.

— Да. Каюсь. Минет? — взяла она мой член в руку. — Так ты Валю ещё не...

— Нет ещё, но обязательно выебу.

— Фу, какой ты грубиян! Можешь звать меня Лизой, не люблю, когда меня пялят даже имени не спросив. — она подтолкнула меня к дивану, на котором раком пялили худосочную женщину.

Я сел развёл ноги и ощутил на своих ляжках ласковых щенят, выпущенных погулять. Мамаша начала отрабатывать своё наказание с похвальным рвением.

Я повернул голову к худосочной. Распущенные волосы воронова крыла закрывали её лицо, и я нежно отвёл их в сторону. Худощавое напряжённое лицо, вспухшая венка на виске, закрытые глаза, полуоткрытые губы. Маленькие, почти детские груди с большими сосками. Я провёл пальцами по её щеке, по шее, покрутил в пальцах сосок. Она как будто бы проснулась, открыла, оказавшимися почти чёрными, глаза и оценив обстановку улыбнулась. Моя рука поласкала ей впалый, по-спортивному мускулистый живот, и добралась до клитора. Чтобы было удобнее теребить её вульву, я подлез под неё и наши губы встретились.

— Ну, знаете ли, это уже слишком! — вдруг возмутился мужчина, который до этого усердно работал сзади. — Нет! Вы только гляньте! Я стараюсь, а она в это время целуется с другим!

— А я-то... Да