Пьяную красавицу находит хозяин

пальцах соки этой девки. Как специально собирал...

Но у меня совсем нет сил противиться его глазам, его уверенным касаниям. И я принимаю, в стонах посасывая, закрывая глаза от внезапного удовольствия.

Так же играючи легко, как прижимал меня до этого, он отпускает. Хватает за талию ошалевшую шалаву. И они уходят! Точнее он ее тащит, почти удерживая на весу за талию...

Как можно так издеваться... Даже дышать стало трудно. Я аккуратно поправила помаду, изучив лицо в зеркале. Ну вообще никакого сравнения. Визажистка просто уродка!

В итоге репетиции у меня не клеились, отвечала невпопад, чем жутко бесила Борю.

Завтра предпоследний конкурсный этап, а я собраться не могу, такая сякая, давайте меня распнем, блин. Ой как боюсь .

Запулив в Борю, на радость веселящихся окружающих, одну за другой обе свои туфли, я, со слезами, кинулась из зала. Боря поорал, потом плюнул и продолжил руководить репетицией.

Шла и было так горько, так горько, сил нет.

Меня поймали у дальнего ряда кресел перед выходом.

— Устала?

Ооо. Мой герой. Саша. С внимательными цепкими глазами, с расстегнутыми рукавами рубашки, такой спокойный.

Я всхлипывала и моргала мокрыми ресницами, не зная могу ли припасть ему на шею. Да и Боря у сцены может оглянуться, подумает еще чего.

Саша отодвинул гору сваленных на стулья штор и костюмов, их не успели убрать с предыдущего конкурса. Заботливо посадил меня рядом с собой у прохода.

Пару минут мы молча смотрели на мельтешащих у сцены людей, он гладил по коленке, хорошо.

Ни малейшего протеста или удивления у меня не вызвало ни то, что он спускает тоненькие шлейки платья, ни как гладит обнаженные груди.

Я хлопаю глазами, смотря вперед, не сопротивляясь. На плечи давят его ладони, и, даже с облегчением, сползаю между рядами, прячась за спинки впереди стоящих стульев.

Сообразительный юрист накидывает на меня какую-то кисею из рядом лежащих штор. И уже самой разрешает предпринять все дальнейшие действия.

Некоторое время я жадно и быстро сосу, так как довел меня, довел. Теперь просто горю до извиваний.

Саше приходится успокаивающе гладить.

— Шшш, все хорошо, лошадка, все хорошо. Соси, малыш, не переживай.

Я мычу на что-то уже даже мне непонятное, жалуюсь.

— Сними ботинок и носок с левой. Поласкаю тебя.

Когда его палец входит в мягкую истекающую щель, а груди трутся о ноги, прямо над головой раздается знакомый раскатистый баритон.

— О, уже расслабляешься в конце дня, Сашок?

— Так заслужил вроде, Борис Петрович. Или не прав?

— Прав — прав. А что за фея?

Саша, уверенно дергает с бока за кисею и подол, поднимая их и открывая мой тыл, присевший на его ногу.

— Визажистка, милая девочка. Хотите присоединиться?

Борис смущенно кхекает.

— Уже не те годы, чтоб прям в зале, Саш, не те... А ты развлекайся, не мешаю. Пойду Дашку поищу, обидел ее невзначай.

Все это время нога Александра двигается.

И под уходящие шаги своего папика. я покорно, стыдно и сладко кончаю.

Парень опять накидывает кисею, но тут же открывает мое красное лицо.

— Испугалась?

Я киваю, смотрю ему в