Папкины именины

тоже. Мамка числилась домохозяйкой уже третий год. Поэтому отцово день рождения праздновали именно в тот день, в который папаня на свет и появился. Сначала то все было как положена в лучших домах Лондона. Собрались родственники и друзья новорожденного, были обе бабки с дедом (дед был только один, отец отца помер задолго до моего появления на свет). Были теть Тома с дядь Мишей и с трехлетней Веркой. Посидели, вмазали хорошо. К часам десяти вечера гости почти полностью разошлись, остались только теть Тома с дядь Мишей, так как дядька хорошо набрался, их оставили у нас ночевать. Верку забрала бабка.

Еще остались к этому времени три папиных приятеля с работы, они пришли в гости поздно часам к девяти. Одного то я знал, это был папкин начальник, звали его Владимир Евгеньич. Он и раньше к нам забегал иногда. Судя по всему, он был не равнодушен к мамкиной заднице, так как при каждом удобном случае пытался шлепнуть по ней. Еще двоих, я не знал, да и отец как я понял, знал их плохо. Слава и Витя были дружками папиного начальника. Сначала они вели себя более менее пристойно. Но когда лишний народ разошелся, они тоже начали расходиться (в ином смысле).

Сначала устроили танцы, отодвинули праздничный стол к окну, а с ним и, еле вяжущих языком, моего папашу с дядей Витей. Пока двое танцевали с дамами, третий накачивал моих и так упившихся родственников водкой с пивом. Меня отправили спать ближе к одиннадцати. Комната моя была напротив большой комнаты, где шла гулянка. Правда мой диван был зафрахтован на ночь родителями (в их спальне должны были ночевать Томка с мужем), а мне постелили на раздвижном кресле, которое притащили из залы. Как раз напротив двери.

Скоро Маман с помощью Владимира Евгеньича приволокли отца и бросили на диван. Тот был в полной отключке. Я притворился спящим, предполагая, что тут же последует чего ни будь интересное. И правда, папкин шеф сразу же полез к мамке целоваться, а одну руку сунул к ней за пазуху. Но мамка стала вырываться

— Я хочу еще танцевать, пойдем. Рано еще.

И потащила мужика в залу. Владимир Евгеньич, вышедший последний, не удосужился закрыть за собой дверь, и я прямо из своей постели мог свободно наблюдать за дальнейшим развитием событий. А поглядеть было на что.

Мамка то с Евгеньичем то пошли на кухню, а совсем не танцевать. В зале погасили верхний свет и включили ночник. Дядя Миша проглядывался плохо, я видел его сидящего за столом только до пояса, остальная часть его тела видимо навалилась на стол и была не видна. А посреди комнаты делали вид что танцуют дядя Витя с мамкиной сеструхой. Именно делали вид. Такая сцена — сосущаяся парочка, у теть Томы на попе задран подол ее праздничного платья, ее белые ягодицы яростно мялись руками дяди Вити, а белые трусики болтались в районе колен.

Надо