По дороге отчаяния. Часть 2

вперед. Один из них навалился сверху всем своим весом, так, что из под его жировых складок выступала лишь выпяченная промежность девушки с ярко алыми валиками половых губ и ровным кружком ануса. Другой отошел, и вернулся с толстой заостренной палкой в руках. Несчастная кричала не прекращая, срывалась на визг, пыталась освободиться. Но это лишь добавляло наслаждение мучителям. Остроносые воины одобрительно цокали языками, глядя, как тщательно толстяк обмазывает острый конец палки конским жиром.

— Эмир заподозрил свою наложницу в неверности, — прохрипел сзади Мортштейн.

Холодные голубые глаза не изменили своего выражения, даже когда острие кола до предела вошло в вагину несчастной, и толстый палач принялся забивать его глубже при помощи маленького топорика. Брызнула кровь. Темные ручейки побежали по дергающимся бедрам девушки. Она уже не кричала, а лишь сдавлено хрипела.

Вогнав свое жуткое оружие не менее чем на полтора фута, палачи подняли кол вертикально и погрузили его в заранее подготовленную ямку, которую тут же закидали камнями. Они отошли и с довольным видом посмотрели на свою работу: девушка повисла над землей. Ее выпрямившееся как пружина тело слабо дергалось в конвульсиях. Она тихо стонала, почти выла. Все лицо было залито слезами. Губы прокушены насквозь. Кровь стекала по подбородку, груди, животу. Смешивалась с густым бардовым потоком, спустившимся уже до самого основания кола. Ей предстояло мучиться еще несколько часов...

— Это представление устроено для нас? — хмуро поинтересовался сир Роберт.

— Не думаю, — сдавленно прохрипел голос сзади.

Ближе к полудню посаженная на кол наложница затихла. Прекратились непроизвольные подергивания, не слышно стало глухого стона. Сир Генрих позади с облегчением вздохнул.

Недавние толстяки подошли к связанным рыцарям, схватили их. Грубо поволокли к большому шатру, возле которого развевалось знамя с полумесяцем.

Внутри их ожидал пожилой одетый в расшитые золотом одежды эмир. Его запавшие вовнутрь черные как угли глаза светились умом и жестокостью. Ярко белые зубы хищно поблескивали из-под густых свисающих усов:

— Ты бледнолицый пес хотел полакомиться моим мясом?! — его палец уперся прямо в сира Мортерштейна, — Ты не понял?! Почему ты до сих пор не убежал за море, неверный?! Ты захотел еще раз испытать судьбу?! Волей Аллаха, я, слуга его, свершу божественный приговор.

Мамелюк отошел и злобно расхохотался:

— Посмотри вокруг, здесь ты видишь моих любимиц, лучших наложниц моего гарема.

Вдоль стен шатра, действительно, понуро сидели около дюжины нагих девушек. Сир Роберт быстро оббежал их глазами. Черные, белые, коричневые, желтые — юные красавицы со всего света. Но холодные голубые глаза рыцаря оставались по-прежнему равнодушными.

— Ты видел моих женщин! — гневно воскликнул тем временем эмир, — Теперь у тебя два пути: либо ты станешь евнухом в гареме, либо расстанешься с головой! Я вижу, что ты выбираешь, и потому сделаю наоборот!

Ас-Амаль дал сигнал толстякам и один из них нагнулся к извивающемуся, рычащему в бессилии немцу. В его руке блеснул золотой серп. Спустя мгновение мужское достоинство потомка рода Мортерштейнов упало к ногам мамелюка.

— Если он умрет — ты последуешь за ним, — 

---

Традиционно

---

Вернуться назад