в этом беда всего отечественного машиностроения, или одна из бед. Почему наши машины повально гниют, да сыплюттся. Но конечно у нас всё в пределах разумного было. Мы и в химический состав более-менее попадали. И с контролем у нас тоже было вроде всё нормально.
Меня привезли в отдел и провели в один из многочисленных кабинетов. Я так и сидел в наручниках. Мысли в голове, конечно, были не весёлые. Про то что дальше будет, даже подумать страшно было. Ладно со мной. Что завтра скажут на заводе, когда дойдёт до управления. Что скажет мама? Как я её подвёл. Хотел показать всем, что я не маминкин сынок. Что я не из робкого десятка. А меня просто слили. По любому сдал кто-то. Ведь не могли же менты просто так заранее всё организовать. Действовали наверняка, как в кино. Хоть мордой в пол не положили. Кто же сдал? Кому я помешал? Меня же все любили на заводе. И врагов у меня там и в помине не было. Я всегда всех защищал. Для всех старался. А меня слили, как это самое в унитазе. И мать так подвёл. Теперь всё это тенью будет всегда преследовать её репутацию. Что протащила своего сынка-вора. Я поклялся, что найду эту тварь, что бы мне этого не стоило.
Я так и просидел в кабине с час. Вот тебе и калым и пиво в местном кабаке с какой-нибудь девушкой. Наконец-то дверь в кабинете открылась, и вошёл один из тех людей, что меня на улице. Это был уже не молодой лет далеко за сорок сотрудник. Он был так же в гражданском. Он прошёл за стол сел. Начал не спеша заполнять какие-то документы. Так их заполнял минут с тридцать. Я сидел и молчал. Просто наверно потому, что дал себе установку молчать. Наконец-то он встал, обошёл вокруг стола и расстегнул мне наручники. Я как это принято сразу начал разминать затёкшие в запястьях руки. Он ещё посидел с минуту и начал, спокойным, добрым отеческим тоном:
— Ну что Сергей Александрович? — обратился он ко мне. И продолжил:
— У меня для вас есть два варианта — сделал не большую паузу он.
— Вы пишите добросердечное признание и сразу идёте домой. Пытался вывезти с целью сбыта и всё такое.
Я настойчиво молчал. Он сделал паузу, смотря на мою реакцию, подождал и продолжил:
— И второй. Вы ничего не пишите. Едите в изолятор и сидите. Мы тогда без вашей писанины сами разберёмся
Я по прежнему не проронил не слова. Понятно конечно. Просто напиши, что украл крупно, и распишись. И всё. Ему звёздочка на погоны. Мне судимость. Хотя наверно судимость уже и так будет. Хоть как. Наверно уже не отвертишься.
— Есть ещё один вариант — вдруг продолжил уже серьёзнее он, не таким добрым тоном, как раньше.
— Называется сотрудничество. Напишите, кто ещё причастен. Какие ещё смены вывозят. Куда сдают. И пойдёте как свидетель.
— Нет —