Наша комиссарша

—

Надавив руками на ягодицы, повалил Пашка её животом на землю.

Она долго не могла прийти в себя. Мы сидели вокруг и смотрели, как она ёрзает животом и сиськами по траве. Вздрагивает, дёргает бёдрами, извивается всем телом, не в силах успокоиться.

— Ну, всё! Всё! Больше не будем, —

Пашка звонко пошлёпал ладонью её по толстой заднице. Она затихла. Дыхание стало ровнее.

Маргарита Станиславовна долго неподвижно лежала, распластавшись на траве. Мы, не шелохнувшись, сидели вокруг.

Через какое — то время она резко поднялась и пошла к озеру. Прыгнув, сразу погрузилась в воду с головой. Потом вынырнула и стала шумно плескаться.

Мы быстро оделись, пока она купалась, и молча ждали её на берегу. Наконец, она вышла из воды и направилась к своей одежде. Не обращая на нас никакого внимания, она не спеша натянула на свои широченные бёдра трусики. Накинула на себя лифчик, вывернув руки, застегнула на спине крючки и заправила тяжёлые груди. Долго возилась

со спортивным костюмом. На влажное тело натягивать его было трудно. Потом уселась и по очереди стала надевать кроссовки. Мы молча наблюдали за ней. А она, не взглянув на нас, по прежнему не вымолвив ни слова, поднялась и пошла к лагерю. Мы побрели следом.

— Маргарита Станиславовна, простите нас. Мы сначала не хотели... Как-то так получилось, —

подал голос Васька, когда пришли в лагерь.

— Огонь погас, —

отрешенно проронила она, усаживаясь на бревно. Мы, перегоняя друг друга, засуетились, раздувая угли и подбрасывая дрова.

Она неподвижно сидела, глядя на разгоравшийся огонь. Спутавшиеся волосы мокрыми прядями спадали на плечи. Но она не замечала этого, продолжая, не моргая смотреть на костёр.

Из леса послышались голоса. Это все шумной толпой возвращались с танцев. Вскоре лагерь наполнился смехом и криками. Она поднялась, так и не сказав ни слова, и пошла к своей палатке.

Мы ещё больше месяца прожили в лагере. Маргарита Станиславовна ни разу не пода-

ла вида, что помнит о том, что случилось на берегу озера. Не было от неё ни единого намёка. А мы, пятеро, стали самыми послушными студентами нашей комиссарши. Уважительно называли её Маргаритой Станиславовной. И никому в отряде даже за глаза

не позволяли звать её Риткой. А, когда на построении перед прощальном костром Маргарите Станиславовне вручали грамоту, мы аплодировали и кричали громче всех.

Правда, после того случая, иногда по ночам, Костик стал пропадать куда — то. Но, сколько мы его не пытали, он ни разу не признался, где бывает.

Двое из нас институт закончили. Троих отчислили ещё на втором курсе. Выпускной экзамен по марксистской ленинской философии и диалектическому материализму я сдавал именно Маргарите Станиславовне. Она поставило мне отлично. Не подумайте чего. Я подготовлен был хорошо. Вот только отвечать было очень трудно. Прошло с тех событий уже много времени, а я до сих пор помню широко раскрытые обезумевшие глаза Маргариты Станиславовны тогда ночью, на берегу озера.