Анька. В бегах

дергалась, руки-ноги затекли...

Присевший рядом с Анькой на корточки Варлам прихватил ее руку, уложил к себе на колени и принялся крепко, но ласково разминать мышцы. Почему-то именно эта, такая ненужная, но трогательная забота, умилила Аньку чуть ли не до слез. И это умиление оказалось таким неожиданно чуждым, неподходящим к месту и случаю, что Анька не нашла ничего лучше, как вырвать руку из крепких пальцев Варлама. Глотнув вдруг образовавшийся в горле ком, она строго посмотрела в глаза парня и сказала:

— Не делай так больше никогда... Не смей меня жалеть!

Варлам убрал руки за спину и недоуменно пожал плечами. Он, конечно, хотел, как лучше, но Аньку трудно понять, особенно, когда она взбудоражена, нервничает и ищет для себя точку равновесия.

— Линять нам отсюда надо, — сказала Анька, — плохо будет тем, кто останется, если они уже сейчас такое творят.

— И как отсюда уйди? — кисло спросил Саня. — Попроситься у часовых, чтоб наружу пописать выпустили?

— Просто так не уйдешь, — согласилась Анька, — но вот думать об этом надо... постоянно...

... За неделю ее еще пару раз забирали из клетки для утех солдат, и она шла уже без конвоя, зная куда и зачем, внешне равнодушная, спокойная и расслабленная, хоть и было противно Аньке это массовое, бестолковое тыканье в нее членами. Но «ликвидаторы» оставались довольными тем, что девушка не сопротивляется, а даже, кажется, пытается иной раз послушно изобразить удовольствие в ответ на их требования. Конечно, это было не всем по вкусу, кому-то нравилось именно насиловать сопротивляющихся, но бесконечность человеческих вкусов сыграла на руку Аньке. А она не просто ходила из клетки в комнату отдыха «ликвидаторов», иной раз задерживаясь на обратном пути в коридоре по десятку минут, пока кто-то не замечал её, но — привыкшие к равнодушному послушанию с Анькиной стороны, «ликвидаторы» просто выгоняли её обратно в клетку, не задумываясь над тем, что же девушка делала, пока никого не было рядом...

И она сыграла на извечном человеческом любопытстве, заставляющем терять инстинкт самосохранения, а не только элементарную осторожность и бдительность. Стоило только намекнуть в кратком разговоре одному из старших «ликвидаторов», что длинноволосый, женственный, большеглазый мальчик, с которым она постоянно обнимается там, в клетке, не совсем, в общем-то, и мальчик, а даже, скорее, наоборот, и девочка, и мальчик сразу, но только новость эта не для всех, иначе начальство тут же наложит лапу на такую сладенькую конфентку... но вот если старший сделает так, чтобы никто не узнал, тогда вполне можно... и лучше всего, когда его же приятелей-"ликвидаторов» будет вокруг поменьше, ведь тогда точно шила в мешке не утаишь...

... Как только за ними захлопнулась дверь, Анька потащила братишку по коридору в направлении противоположном тому, где их ждал любитель экзотики, распаленный рассказом Аньки о тайных достоинствах её названного брата.

— Ты куда? — невольно спросил Саня, ускоряясь вслед за сестренкой.

— Пошли, надо успеть, пока здесь никого, — сумбурно пояснила Анька.

— А как же ребята? —