Рим — кровавый и развратный. Глава 3

наслаждения, которое испытывала сейчас женщина.

Капподокиец, поддерживая своё тело, то на вытянутых руках, то на локтях, когда усталость одолевала его. Овладевал он госпожой умело. До слуха Пунны отчетливо доносились мокро-чавкающие звуки: Сабина просто истекала от удовольствия вагинальным соком. О наслаждении женщины свидетельствовали и заострившиеся соски её больших, великолепных грудей, к которым раб время от времени жадно припадал ртом и судорожные подергивания бёдер, когда началась кульминация этого соития.

Молодая аристократка в объятиях раба! У Пунны пропал дар речи. Он взирал на открывшуюся перед ним картину, вытаращив глаза. Мало того, на ложе сидел ещё один раб — смуглый сириец и ждал, очевидно своей очереди. Большой толстый член его вздымался, готовый и желавший проникновения в женское лоно.

Вот, из груди Сабины вырвался крик. Ещё один и ещё... Глаза закатились, ноги дернулись несколько раз и наступила тишина, в которой отчетливо было слышно шумное, учащенное дыхание изрядно уставшего капподокийца.

Вот, он слез с госпожи и откатился в сторону. Отблески факелов, тут же заиграли золотом на мокром от пота животе римлянки. Сириец ухватил госпожу за щиколотки и начал подтаскивать к себе.

— Стой! — воскликнула Сабина. — Оставь меня.

Сириец, тут же повиновался. Аристократка со стоном перевернулась на живот. Теперь, свет играл сотнями крохотных искрящихся бликов на её влажной спине и выпуклых ягодицах. Обратив своё прекрасное лицо в сторону гостя, глядя на него сияющими изумрудным оттенком глазами, Сабина улыбнулась.

— Привет тебе, Пунна.

— Госпожа! — он низко поклонился, не спуская с римлянки горящего вожделением взора.

— Разве я твоя госпожа? Ты принадлежишь моей сестре.

— Да, так было записано на пергаментном свитке — в завещании вашего почтенного отца. Но душой я принадлежу тебе. И всегда принадлежал.

— Да, я помню, — рассмеялась Сабина, подпирая голову одной рукой, а другой проведя по крутому изгибу своего бедра. — Разве можно забыть твои взгляды? С давних времен они будоражили мне кровь. Но это всё в прошлом... Что привело тебя сюда?

— Желание служить тебе.

— Вот как? А как же моя сестра?

— Оставаясь её рабом, я могу быть исполнителем твоей воли.

— Да, это интересно, — неопределенно произнесла Сабина, устремив на финикийца долгий пристальный взгляд.

— Я вижу разговор у нас предстоит серьёзный. Мне следовало бы отослать этих рабов, но плоть моя жаждет немедленного удовлетворения. Надеюсь, тебе не помешает присутствие Магисса и Араша?

— О нет, госпожа, — поколебавшись, ответил Пунна, испытывая между тем сильнейшую ревность. Если бы он мог, он прикончил бы капподокийца и сирийца с радостью. Там, где побывали их члены, должен быть он! И только он!

Сабина, заметив состояние финикийца, только усмехнулась.

— Ну, раз с эти всё в порядке, продолжай. Ты ведь, что-то хотел мне ещё сказать?

— Да госпожа! Я люблю тебя! Жажда быть с тобой сжигает меня долгие годы! Что делать мне — я не знаю. Возможно, яд или кинжал были бы лучшим для меня выходом, ибо знать, что ты есть, видеть тебя, твою божественную наготу и не иметь возможности проникнуть