Семейное дело. Продолжение. Часть 2: Пресловутая кассета

— Мне нужно сходить к другу ненадолго, — холодно произнес Тимка, слегка отстраняясь от матери.

— Куда... ну, куда, дорогой... ? — продолжая целовать сына, спросила мать.

— К Кириллу... — отрывисто отвечал сын, отстраняясь от матери и начиная одеваться. — Нужно забрать конспекты.

И он начал быстро одеваться, подталкиваемый безумной похотью и интересом. На то, чтобы одеться ему потребовалось не более пяти минут. Он открыл дверь и, пообещав скоро вернуться, быстро ушел. Мать пребывала в растрепанных чувствах. Ей казалось, что она сделала что-то не так, что она уже наскучила сыну и вообще... Женская грусть, усталость и неудовлетворенность рождала в голове мысли о женской несостоятельности. Она ругала себя за прежнюю робость и предубеждения, за нелепые запреты, за непокорность. За этими мыслями она присела на диван и на её глазах выступили горькие слёзы разлуки.

Между тем, Тимка пришел домой к Кириллу.

— Привет, Киря! — возбужденно произнес Тим.

— Здорово! — приветствовал друга Кирилл.

— Слушай, я с прошлого раза не могу спать и есть, всё думаю о той кассете.

— А, ну понятно... — улыбнулся Кирилл. — Ну, заходи. Так и быть поставлю тебе, досмотришь. У меня вначале такое же чувство было, а потом прошло.

Они прошли в зал, Тим снова устроился на диване, а Кирилл вытащил из сейфа кассету и поставил её в видик.

— Я немного перемотал её, — виноватым тоном произнес Кирилл.

— Да и фиг с этим. Давай, включай! — возбужденно произнес Тим.

— Ладно, тебе это интересно, а мне уже четвертый раз стремно смотреть. Я тебе включу, а сам пойду, схожу в магазин. Если что — остановишь, отец сегодня поздно придет. Держи пульт!

Тимка взял пульт, положил его рядом с собой на диван и, поднявшись, направился в коридор.

— Я в туалет.

Уже в туалете Тим услышал, как захлопнулась дверь за Кириллом. Тимка, вернулся на диван и, усевшись поудобнее, нажал на кнопку «play». На экране появились уже виденные ранее кадры, где доктор одной рукой держал шейку, а другой разминал её.

— УУУффф... НННаааффф... ффф... — ныла женщина, держась за низ живота.

Затем доктор отпустил шейку и начал делать фистинг. Его большущие руки сновали взад-вперед внутри женщины, а кадры показывали, как сжатый кулак припечатывал шейку и вдавливал её. Оператор, предопределяя развитие событий, переместился на живот беременной и снимал, как он периодически увеличивался, заставляя женщину кричать и стонать.

— У этих славян такая выносливая матка! — восторгался доктор. — С этими словами он резко вытащил одну руку из влагалища.

— АААййй! ОООууу! Ооооййй... — закричала женщина и, схватившись за живот, заплакала.

А доктор между тем продолжал фистинг, а другой рукой надавливал на низ живота, давя на матку. Оператор показывал крупным планом лицо женщины, на котором выступил пот.

— Мааа... Мамочка... аааААА... УУУ... ААА! МамочкААА!... — кричала и плакала женщина.

Затем доктор остановился.

— Снимай мою руку... — холодно произнес доктор.

Камера вновь показывала кадры внутри влагалища. На них было видно, что указательный палец доктора наполовину вошел в шейку, и сейчас доктор медленно вынимал его.

— Хорошая матка... — приговаривал он,