Мой зоопарк

Лера была зебра. Невысокая, в теле, она надевала чёрно-белые полосатые чулки на подтяжках, чёрные лакированные туфли на шпильке и становилась лицом к трюмо, выгибая спину и оттопыривая округлый пухлый зад. Я брал её сзади, наблюдая в зеркало, как постепенно закатываются её зрачки. Она забывалась и обнажала массивные верхние зубы, которые всегда стыдливо скрывала из-за неправильного прикуса. Пышная грива каштановых волнистых волос рассыпалась по широким, как у пловчихи, плечам, спадая вниз на узкую от природы талию. Вцепившись в бёдра я трахал её что есть мочи так, что у меня начинал болеть лобок. Она брала мою руку и засовывала себе в рот мой указательный палец, видимо, представляя себе, что это член другого мужчины. Я не возражал против таких фантазий. В такие моменты я больше волновался за свой палец, который, попадая в опасное соседство с её зубами, рисковал быть перекушенным пополам в момент достижения Лерой-зеброй наивысшей точки блаженства. Моё дело маленькое ― брать, когда дают, и я брал жадно и усердно.

У Леры были ровные красивые белые зубы. Очень здоровые. Она как-то жаловалась мне на одну пломбочку. Первую в её жизни. Но прикус был неправильный. Верхняя челюсть выдавалась вперёд, и стоило Лере улыбнуться на полную, как обнажались не только её верхние зубы на всю длину, но и бледно-розовые выпуклые дёсны. Она стеснялась этого. Поэтому у неё было две улыбки: одна стеснительная ― «всё под контролем», а другая ― искренняя, естественная. А Лера была хохотушка. Мне ничего не стоило её рассмешить. Смеялась она характерно. Я бы сказал, как лошадь. Правда, я никогда не слышал, чтобы лошади смеялись. Поэтому могу судить лишь по тем не совсем женственным звукам, которые вылетали у неё изо рта, когда она, откровенно говоря, ржала.

Двигалась она тоже всегда виляя задом, как лошадь. Собственно мы так и познакомились. Первое, что я заметил, был её круглый шикарный зад, обтянутый джинсой. Я тогда ещё вспомнил анекдот про хорошие зубы. Мол, с плохими зубами такую попу не наешь. Потом, когда мы познакомились поближе, я этот анекдот не раз вспоминал. Не в слух, конечно, про себя.

Лера любила свои зубы и бережно ухаживала за ними. Я никогда не видел, чтобы человек за раз съедал столько творога. Она вообще была помешана на здоровье. Еду не солила, не ела жареного, постоянно сидела на какой-нибудь странной диете. Покупала, например, лёгкие сухарики для завтрака и мазала на них малиновое варенье. Чай при этом пила без сахара.

Но давала она шикарно, ничего не могу сказать. Приятно, когда женщина покрывается гусиной кожей от возбуждения и бросается на тебя. Её кожа, нежная, как шёлк, мягкая, как попка младенца, смуглая от природы покрывалась сотнями маленьких бугорков, когда Лера входила в раж. Соски вытягивались по стойке смирно, бледно-розовые ареолы вокруг них набухали. В таком состоянии с ней можно было делать всё, что хочешь. Она становилась мягкой и покладистой,