Пейзанка

и сиськами по стеблям, пока я ее брыкающуюся на покрывало не вытащил.

Навалился со спины. Руки шарят по гладкой коже. Девчонка отбивается. Ее тело все покрыто ароматным маслом для загара. Вырваться не вырвется, но когда сжимаю упругую грудь, цепкие пальчики вцепляются в ладонь и успешно отбрасывают. Скользкая кожа, да гладкие упругие шары — не зацепиться. Но мест, куда можно залезть, много, а рук у жертвы только две. Уже и за промежность ухватил, теперь бедра держит крепко сжатыми, и обе грудки посжимал с наслаждением, и за соски подергал так, что взвизгнула, и пирсинг потеребил. Я пыхчу, девчонка скулит, пытается сжаться в комок. Сопротивление возбуждает еще больше. Член трется о бархатную кожу. О бедро, о ягодицу. Сам уже весь в масле. Распалился. Буйствую. Едва не отрываю пирсинг из соска. Кричит. Я хищник, почувствовавший запах крови.

Рывком переворачиваю жертву. Грубо хватаю за горло. Рычу:

— Или я тебя изнасилую, или задушу, а потом изнасилую.

Подействовало. Руки в кулачках еще прикрывают груди, но не сопротивляется. Из глаз текут слезы, коралловые губы плаксиво кривятся. Дышит заполошно, грудь так и ходит.

Симпатичная. Сейчас разглядел. По Интернету на другое смотрел, на лицо как-то и не обратил внимания. И без макияжа хороша. Залюбовался. Даже Малыш, крепко прижатый к упругому бедру, присмирел, не торопит меня куда-нибудь воткнуться.

— Будешь послушной девочкой, ничего страшного не случится.

Пытаюсь проникнуть ладонью между ног. Бедра крепко сжаты. Из глаз новая порция слез брызнула.

— Пожалуйста, не надо!

— Ну, все достала. — Рычу. Хватаю за горло. Перекрываю кислород. Девчонка хватается за запястье, бьется подо мной, доставляя Малышу неописуемое наслаждение дерганием.

Ослабляю хватку.

— Пожалуйста! Я согласна. Я сделаю все, только не убивайте!

Переборщил? Да и хрен с ним.

Уточняю:

— Все-все?

Кивает.

— С прилежанием? С усердием? Учти, если что не так... А уж если бежать попытаешься, тебя ничего не спасет.

Все время кивает и скулит.

Я отпускаю девчонку. Лежит, не шевелится.

— Руки опусти по швам.

Наконец могу любоваться аппетитными округлостями. Проколотые соски просто чудо, так и хочется языком поиграть с колечками.

Дикий зверь во мне уже требует ворваться, насадить ставшее покорным телом, порвать его к ебени матери.

— Ноги раздвинь!

Наваливаюсь, нетерпеливо тыкаюсь набухшей головкой в нежную промежность.

— Ноги подними, что ты, как не родная!

Пытаюсь войти, помогаю пальцами. Всем весом навалился. Девчонка только дергается, когда я слишком жестко с ее губками. Совершенно сухая. Даже масло на члене не помогает.

Встаю. На коленях — к лицу. Член нависает, просится в пухлые губки.

В серых глазах ужас. Но покорно открывает ротик. С видом, словно на голгофу. Изнемогая, смотрю. Скорчилась в неудобной позе на локте, склонилась, светловолосая головка туда-сюда.

— Слюны побольше! Самой легче будет!

— Яйца вылижи!

— Языком по головке!

Мычу от всепоглощающих ощущений. Все выполняет. Не отлынивает. Губки и язык причиняют мне такое наслаждение, что едва не кончаю прямо в услужливый ротик.

Выдергиваю член.

— Плюнь на головку!

Плюет с удовольствием, мстительно.

Усмехаюсь, вновь занимаю положение между раздвинутыми ногами.

— Ноги вертикально вверх! Пизденку раздвинь пальчиками.

Раздвигает. Лицо отворачивает.