лишь лизнув ее плоский красивый живот, решительно перехожу вниз.
Мне всегда нравилась ее стрижка. Иногда пошире — такое облачко, иногда поуже — почти тонкая полоска, но мне всегда нравилось.
Наверное, потому что ниже мне нравилось ещё больше.
Ни у кого я не видел такого совершенства, такой удачной анатомии.
И сейчас это совершенство... выглядит совсем не так, как раньше. Чуть слипшиеся волосы... Подсохшие потеки... Покрасневшие и чуть опухшие губы, приоткрывшиеся навстречу мне...
Наверное, она ждала продолжения поцелуев. Наверное, ждала. Да я и сам хотел припасть к ней губами, бешено вылизывать, проникая как можно глубже, но...
Но я поднялся выше. Коленом раскинул ее ноги пошире и, глядя прямо в ее глаза, резко вошёл в нее. Сначала по подсохшему, потом по влажному...
Она то ли всхлипнула, то ли вскрикнула и закрыла глаза.
— Смотри. На меня. Смотри...
— Я не могу...
— Смотри.
— Смотрю. Ты все ещё хочешь меня?
Я не ответил. Я продолжал двигаться — то полностью выходя, то вновь погружаясь в горячее, влажное, ждущее и манящее...
Не сбавляя темпа, я поцеловал ее. Губы... Лицо... Чуть припухшие глаза... Губы...
Она начала подаваться мне навстречу. Сначала губами, потом всем телом. Ее руки обхватили, обняли меня, ноги сплелись за моими ногами, она жадно целовала меня и пыталась что-то шептать...
Я отстранился и, глядя ей прямо в глаза — глаза в глаза — продолжил методично вколачивать в нее, выплескивая все чувства, что накопились во мне за этот день. Злость. Страх. Ревность. Ненависть. Нежность и бесконечную любовь...
Продолжил до тех пор, пока она не прикусила губу. Пока ее глаза не помутнели. Пока ее пальцы не впились в мою спину. Пока не раздался протяжный стон, переходящий в тихий вой...
И тогда я разрядился прямо в нее, добавляя к чужому — свое...
Мы лежали рядом, я гладил ее, а она плакала — то ли от грусти, то ли от счастья. Я целовал ее глаза, слизывая слезы — такие же соленые, как и ее губы.
— Не бросишь?
— Не смогу.
— Я боюсь.
— Не смогу.
— Тогда повторим?
— Хочешь?
— Хочу...
— Чудо мое... Я тебя люблю...