Театр Одной Актрисы. Часть 2

впрочем, никоим образом помешать мужчине гладить половые губки через тонкую ткань. Несмотря на смущение одной ипостаси и шок другой девушка почувствовала, как стремительно увлажняется от нежных движений мужских пальцев вдоль щелки. Понятное дело, что Вика была одна, и младшая ипостась возбудилась точно так же, как и она сама. Для девчонки такое унизительное возбуждение, без сомнения, показалось бы совсем нежелательным, и «юная» Вика в какой-то иррациональной надежде, что компрометирующие ласки прекратятся, проблеяла:

— Может молочка в чай, Александр Борисович?

— Молочка? Нет, в чай не надо.

Мужские ассоциации были прямыми, как шлагбаум: молоко — женская грудь. Да ласки между бедер прекратились, но юной Вике от этого легче не стало: девушку усадили в кресло в торце столика, после чего мужчина снял с нее галстук и неторопливо расстегнул рубашку, обнажив полные чаши грудей с набухшими бугорками сосков... Оценив долгим взглядом результаты своей деятельности, он вновь расслабленно откинулся на спинку дивана.

Старшей Вике было жутко приятно то, насколько жадными глазами огладил упругие полушария Александр, снова вальяжно устроившись на диване. «Младшей» Вике... тоже было приятно, хоть ее щечки и запунцовели от смущения.

— Ну что ж, Мартынова, ты делаешь успехи. Продолжишь в том же духе, выйдешь сухой из воды. А пока давай пить чай.

«Сухой? Это вряд ли!» — подумала Вика, ощущая, что течет по полной. Без сомнения, обстановка была далека от интимной — двое чинно прихлебывали чай, расположившись на диване и кресле в залитой солнцем гостиной. Но при этом ее грудь была обнажена, а мужской взгляд периодически бесцеремонно скользил по аппетитным округлостям. Парадоксальность ситуации была настолько возбуждающей, что девушка уже была готова упасть на спину и раздвинуть ножки по одному движению бровей Александра. Впрочем, готовых на это дурочек, у такого мужчины, наверное, пруд пруди. Просто падающие на спину и раздвигающие ноги женщины давно наскучили, и ему явно хотелось продолжения игры. Поэтому Вика по-прежнему оставалась под личиной своей ипостаси. А эту личину по законам жанра раздирали противоречивые чувства. Ее то унижало то, с какой хамской беспардонностью «директор» разглядывал груди, то смущало то, что она под такими взглядами возбуждается все больше, то приходила в ужас от понимания, что только гляделками все не ограничится. Девушка то бледнела, то краснела, то чуть не плакала, но продолжала сидеть, напряженно выпрямившись, на самом краешке дивана, механически поднося чашку к губам и также механически делая маленькие глоточки.

— Может чего-нибудь сладкого принести? — не выдержала Вика напряжения. Ей уже было трудно выдерживать взгляд мужчины, чтобы не попросить о чем-то большем. А ее ипостаси просто хотелось хоть ненадолго перестать быть мишенью похотливого внимания.

Александр удивленно взглянул на столик, где были среди прочего расставлены вазочки с конфетами и печеньем, а потом неотразимо улыбнулся:

— Сладкого я хочу, принеси его мне! — и он приглашающе похлопал по сиденью дивана рядом с собой.

Вика как-то сразу поняла, что Александр «под сладким» имеет в виду только ее саму и ничего больше.