Новая цель

Георгиевна. Она была в красном, облегающее её совершенное тело платье и напоминала манекенщицу из журнала мод. Сразу за ней, в длинной, слегка помятой юбке и в кофточке с многочисленным количеством пуговок (две из них отсутствовали), появилась миниатюрная Елена Павловна.

Обе женщины остановились на выходе из дверей. Елена Павловна смотрела себе под ноги, а Нина Георгиевна откровенно рассматривала стоящего на стремянке солдата. Большакова поразила красота гостьи, которая в своём элегантном платье и полусапожках выглядела, как заграничное диво. Продолжая пялиться на женщину в красном, юноша спросил Елену Павловну, на том ли месте он собирается крепить законченный планшет? Елена Павловна кивнула. А Нина Георгиевна сказала:

— Вот вы какой, наш пострел!..

Эти слова вывели Большакова из созерцательного состояния.

— Какой? — спросил «Петрович».

Ловко спрыгнув со стремянки на пол и, быстрым движением обеих рук, убрав складки гимнастёрки вдоль ремня за спину, он не был похож на смущённого человека. Напротив, в отместку за недавно пережитое волнение, его вторая ипостась готовилась дерзить.

Нина Георгиевна чутко отреагировала на интонацию вопроса.

— Ладно, ладно, — примирительно сказала она и увлекла Елену Павловну назад в подсобку.

— Слушай, а ведь парень, действительно, хорош! — сказала Бестужева, сконфуженной подруге. — Не так смазлив, как мой Поляков, но в целом... Тип-топ, как говорит современная молодёжь. И донор для твоего ребёнка, нормальный. Одобряю.

Увидев, что Калинина вернулась в состоянии переживаний, и вот-вот расплачется, Нина Георгиевна заторопилась уходить.

— Мне, сейчас, тоже некогда... Надо успеть позаниматься... Давай, как-нибудь, посудачим обо всём этом на досуге. Жуть, как интересно! Ну, скажем, в воскресение. В сквере возле Дома офицеров. Я там с мальчишками гуляю, и мы поговорим. В десять часов. Ладушки?

— Хорошо, — вынуждена была согласиться Елена Павловна.

Ей бы очень хотелось отказаться от такой встречи. Но реплика Бестужевой, что теперь она должница любознательной «подруги», лишала Калинину какого либо выбора.

Выйдя из подсобки уже в лисьей шубейке, которая очень шла к её высокой стати, Бестужева одарила Большакова белозубой улыбкой и сделала солдатику ручкой:

— Пока, проказник!..

Для жены капитана это же было слишком. Едва, за гостьей захлопнулась входная дверь, она прислонилась к стене и разрыдалась.

— Ну, что ты?... Что? — успокаивал Елену Павловну Большаков. — Не плачь, пожалуйста...

— Она всё знает... — рыдала в его объятьях Леночка. — Мне так стыдно...

— Успокойся, моя хорошая, — успокаивал безутешную Леночку Большаков. Он гладил девушку по голове и целовал в заплаканные глаза: — Не надо плакать...

— Она думала... что я... с кем-нибудь из офицеров... А, ты... обычный срочник... Потому сказала, что если офицерская жена с солдатом... это распущенность и безвкусие...

«Половая дискриминация! «— просигналил в голове Большакова «Борис».

«Солдат не мужик? «— там же возмутился «Петрович».

— И... может рассказать другим... — рыдала на груди Большакова Леночка. — Сказала, что теперь я её должница... Ой, мамочки... что же мне теперь делать?..

— Никому, ничего она не расскажет! — сказал Большаков решительно.

— П-п-почему? — подняла на недавнего любовника большие и влажные глаза Елена Павловна.

— Потому, что я её тоже выебу! — голосом Большакова