Терра Инкогнита

Эти ремни, туго опоясывающие ее грудную клетку, мешают вдохнуть воздух полной грудью, и я помогаю ей. Расстегнутая застежка освобождает ее от неволи. Бюстгальтер падает на пол и темнеет на нем абстрактной фигурой, напоминая поверженного зверя, от которого мы только что освободились!

Она стыдливо прикрывает белеющие в сумраке груди ладонями и прячет лицо в копне ссыпавшихся на него волос. Я вновь целую, Целую ладони и пальцы, прикрывающие священные женские сосуды. Я целую запястья и локти. Я прижимаюсь щекой к животу и замираю. Я ощущаю как трепещет ее плоть, ее земля. Как пульсирует в ней кровь. Я целую ее живот. Над пупком и под ним. Это углубление, словно тайная пещера. Неприметный колодец. Символ рождения и новой жизни. Я проникаю внутрь языком и касаюсь дна, узловатой горошины. Она шумно дышит ртом и тело ее отзывается в такт этому дыханию. Я целую под пупком, медленно опускаясь все ниже, по еле заметной, едва ощутимой дорожке.

Вот, с помощью моих нервных рук сдвинулась с мертвой точки и поползла вниз застывшая на бедрах лавина наполовину снятого платья. Под ней обнажилась резинка черных трусиков и не в силах совладать с моим напором и теснотой платья трусики так же медленно поползли вниз, обнажая и вовсе сокровенные тайны женского тела. Стянув покров ее платья и трусиков буквально на пару сантиметров, я замер в нерешительности. Не слишком ли быстро я направился к самой главной тайне этой неизведанной земли? Готова ли она вот так сразу расстаться с ней. И словно в подтверждение моих мыслей одна рука девушки легла на низ живота, словно предупреждая, чтоб я не был столь тороплив.

Я целую ее кожу. Сначала гладкую, а потом причудливо помятую, в том месте, где была резинка трусиков. Полоса от нее, словно колея, огибается вокруг тела и я, словно нащупав на бездорожье твердую тропу, продвигаюсь по ней, перебирая губами, словно ногами, каждый поцелуй — шаг. Каждое касание — продвижение. Я огибаю плавные линии талии преходящей в бедра и продвигаюсь к изогнутым линиям поясницы. Обнаженная спина белеет в сумраке комнаты, и я даже могу разглядеть тусклые линии — вмятины, которые оставил на ее коже бюстгальтер. Плоскими невысокими холмами выделяются на спине лопатки, а между ними, по середине, где проходит позвоночник, образуется небольшое углубление, словно русло пересохшей реки, которое следует до поясницы и переходит там в равнину, чтоб ниже снова стать углублением между ягодицами.

Я целую ее поясницу, ее спину. Я ловлю разбросанные по ней родинки, словно упавшие с неба звезды.

Я тяну платье вниз, к ногам. Оно мешает мне. Оно не позволяет увидеть всю картину, всю местность целиком и я побеждаю в этой борьбе, в этом напоре. Минуя упругие ягодицы, пытающиеся сдержать мое давление, платье скользит по бедрам, мимо колен, по икрам и опавшей снежной опушкой замирает на ее щиколотках.

Я решительно берусь за трусики и тяну их вниз, вслед за платьем...

Мы полностью обнажены.