Зимняя сказка. Часть 2

У нас с Димоном иногда бывали родственники, и третья кровать тогда была кстати. Мама сможет остаться на ночь. А может... мне перепадет что-нибудь? Мой член видимо, что-то почуял и стал бодро выпрямляться. В Бобруйск, животное!

День рождения прошел замечательно. Мы ели вкуснятину и пили чай с тортом. Слушали музыку. Было весело и празднично. Я любовался мамой. Она хорошела просто день ото дня. Должен сказать, что все это время у меня стояло почти без перерыва. Стоило взглянуть на обтянутые колготками круглые мамины колени ее скрещенных ножек, и... Я заметил, что Димон тоже украдкой пялится на маму. В Бобруйск, животное! Знал бы ты...

Вечером я предложил маме совершить экскурсию по общаге. Мама чуть насмешливо улыбнулась и согласилась.

— А вот здесь у нас самое злачное место, — провозгласил я, открывая тяжелую скрипучую дверь, — Прачечная. Ну, ты помнишь: «Алло, это прачечная?...»

— Мама засмеялась.

— Ну-ну, без пошлостей. А чего же здесь примечательного?

Я включил свет.

— Здесь траходром местных студиозов. Смотри, сколько презиков.

— Нда-а-а. Хоть бы завязывали, лодыри...

— Ну знаешь, как ленивы студенты. Готовы спорить до хрипоты, кому завязывать. А никто не хочет.

— Я вижу, ты здесь как рыба в воде. Все-то тебе ведомо.

— А то!

— И с кем ты тут развлекаешься?

Нет, насмешливо-равнодушный тон меня не обманул.

— С мокрощелками местными, ты же знаешь...

Маму это слово всегда смешило.

— Познакомил бы с одной какой-нибудь... мокрощелкой... Ха-ха-ха!

— Нет проблем. Сейчас приведу.

— Да ладно!

— Чего — ладно-то... Говорю же — но проблем. Три минуты. Спорим?

— Если проиграешь, я выпорю тебя ремнем.

— А если ты, то — я тебя.

— Ну, щас! Иди, иди. Время пошло...

— Ма, видишь вон ту дверку. Спрячься там.

— Зачем?

— Ну, можешь и не прятаться...

— Пошел!..

Не прошло и двух минут, как я появился с заспанной Веркой по прозвищу Малява. В прачечной никого не было. Значит мама — за секретной дверкой.

— Ну, чего тебе? А? — пробурчала Веерка.

— Полтинник.

— А, пошел ты!

— Резинка моя.

— Три минуты.

Господи, и эта дает мне три минуты!

— В рот.

— Деньги давай!

Передаю Верке деньги вместе с резинкой. Пока та разрывает пакетик, спускаю штаны.

— Чё, оголодал так? Стоит уже...

— Не на тебя стоит...

— А на кого? На фотку Анны Семенович?

— Заработаешь на силикон — и на тебя встанет.

— А-а-а, понят... ммм...

— Давай, работай, мокрощелка!

— Паажди. Во рту пересохло, спросонья-то. Слюней нету...

— Пох. Работай.

Веерка мычит. Обтянутый специальным презервативом член двигается вперед-назад между Веркиных губ. Я осторожно поворачиваю голову в сторону дверки в темном углу. Пожалуй, следует несколько изменить перспективу, чтобы маме было больше видно. Беру Веерку за уши и перемещаю ее голову за собой. Веерка давится слюной.

— Ну, хули ты де... ммм...

— Давай, давай!

Я чувствую нпряженную тишину, исходящую от дверки. Представляю, что видит мама и что она чувствует. От этого возбуждаюсь.

— Соси, соси...

— Ммм...

Наверное, я слишком сильно дернулся вперед бедрами. Веерка ухает и садится на задницу. Потом выплевывает чудовищное количество слюней и со словами «Ваше время истекло!» —