Лиля

смотрел, и член у мены стоял колом. Никогда ранее я не испытывал такого удовольствия от созерцания такого грубого полового акта с такой культурной и нежной женщиной. На следующих кадрах вдруг появилась моя жена. Ее быстро раздели два дюжих голых молодца и стали драть один сзади в попу, а другой спереди — прямо в рот. Мелькнуло перекошенное от похоти и лицо начальника ДОФа, который давал полезные советы, как лучше драть одну из первых леди по красоте в гарнизоне.

Выражение лица у нее было похотливо-согласное. Она услужливо поправляла рукой вставленный член, направляя его в нужном направлении. Молодцы драли ее мнут пятнадцать, затем одного из них заменил начальник ДОФа. Он приблизил своего «молодца» прямо к ее приоткрытым губам. Та сначала поцеловала его, а потом начала сосать с таким смаком, будто это был шоколад. Сука! Со мной она этого никогда не делала, говоря, что она честная женщина и ей чужды эти плотские штучки. Он драл ее в рот с остервенением, не жалея, как продажную суку за большие деньги, а парень сзади, слив ей в задницу, вынул своего «Бегемота» и вставил в отверстие ниже. Баба застонала от удовольствия и так стала энергично насаживаться на этот живой кол, что тот не выдержал и тут же расплакался. Парень ушел, довольно улыбаясь, а офицер усадил мою ненаглядную на крышку перед собой, уложил ее на спину, раздвинул колени, приник ртом к заветному месту и стал сосать. Делал это он очень профессионально, придавая женщине максимальное наслаждение, в результате чего, та крикнув, словно раненая птица, ответила ему выброшенной струей и тут же встала.

— Все! Хорошего понемножку! — твердо сказала она и стала одеваться. Затем повертелась у зеркала, наводя положенный макияж, с презрением оглядела голого мужика, растерянно хлопающего ресницами, продолжила:

— Бадью, мальчики! До следующих встреч. Меня муж уже заждался, — и, помахав дяде ручкой торжественно удалилась, словно шагала по подиуму, как потрясающая супер-модель. Да. Это была моя любимая, развратная Людка, с осанкой королевы, презирающая этих несчастных половых гладиаторов.

Затем на экране появился мичман Селиверстов, сказавший, что его вынудили записать этот компромат, но он не отдал, пояснив, что запись не удалась, предъявив заказчику ранее испорченную кассету, а мне передает ее, чтобы я не выглядел ничего не знающим профаном — Так размышлял я, — а все же моя жена молодец. Она истинная леди, ненавидящая таких профанов из плебса, хотя и не отказывается от плотских игр с ними., заказанных для своего удовольствия. А мичман — молодец. Ишь как все повернул. Сообразительный. Не зря около своего начальства трется. Забрать бы его к себе, так не отдадут же ироды. Им самим такие рабы нужны... Подумал я и о том, что все мы люди — грешники.

Как говаривал Блок: «Мы любим плоть, и цвет ее и запах». И еще я понял, что если мы, мужья, будем ограничивать свои плотские утехи даже по команде наших жен, всегда будем вторыми,