в приступе оргазма. Судорожные движения, «ломая» суставы заставляли тело дергаться и биться в «истерике». Я совершенно не контролировала себя и поэтому отреагировала на «сюрприз» Димы поздно. Находясь в прострации, совершенно упустила из вида то, как он напрягся, и тут же моё лоно стало заполняться горячим обильным семенем. А потом он, застонав, остановился, прижавшись ко мне и удерживая на месте руками. Я ощутила, как ритмично сжимающаяся вагина словно выдавливает из его органа остатки семени. Тут же оно, найдя выход, побежало у меня по бедрам, заливая спущенные до колен трусики, капроновые колготки и капая на пол.
— Ты что в меня кончил? — шепотом спросила я.
— Да! — услышала я радостный вопль «неграмотного жеребца».
— Господи... а ты не подумал, что об этом стоит спросить меня... — с тоской в голосе зашептала я. — Еще не хватало от тебя залететь! — уже зло выкрикнула я и, оттолкнув парня так, что он, не удержавшись на ногах, завалился назад засеменила в туалет.
Даже не прикрыв дверь, я тут же рухнула на стоящее там биде и, включив воду, направила струю в пах.
— Помыть-то я помою, — тоскливо мелькнуло в голове, — но ведь надо проспринцеваться.
— Ты что? — в незакрытую дверь просунулась голова техника.
— Моюсь! — зло проворчала я, — исчезни зараза. Надо же додуматься кончить в меня...
— Ну, я же не специально... Просто не знал... — донесся из-за двери дрожащий голос парня.
— Вот и будет тебе урок! — сердясь на саму себя, заорала я в ответ, — теперь восемнадцать лет придется алименты платить...
За дверями сразу стало тихо.
— Что? — пронесся по тихому офису возглас, — алименты?! За что?
— За ребеночка, которого ты сейчас зачал, — все ещё злясь, произнесла я.
— Но ведь... я... ты сама... — заблеял он. — Или... сделать аборт... — возгласы Димы затихли, — я хорошо зарабатываю и заплачу... — взвыл он.
— Да ладно не парься, — сжалилась я над парнем, — может, обойдется. В будущем думай куда спускаешь!
Вытершись, я натянула трусики и колготки предварительно смыв сперму и поправив одежду, вышла из туалета. Дима все ещё стоял в «трауре и со спущенными штанами».
— Иди, мойся, — отвесила я ему легкий подзатыльник, — герой любовничек! Яйца с кулак отрастят, член торчит как палка, даже не гнется, а думать, не умеете. И поторопись, твои скоро подъедут.
Когда чуть успокоившийся Дима закрылся в туалете и крикнула:
— Приведешь себя в порядок и приходи в кухню, может, ещё успеем кофе выпить...