Жестокое танго втроем

Вика захотелось, чтобы это кончилось побыстрее, внезапно откуда-то взявшаяся усталость, слабость овладела ей, она уже почти не реагировала на яростные Димины толчки разрывающие ее изнутри. Сознание уже затуманенное недостатком воздуха, стало покидать ее.

Дима разошелся и уже долбил с остервенением, внутри было удивительно плотно, а вначале он вообще не мог толком войти, но распаленный похотью он даже не обратил на это внимания. Как и на то, что Вика уже почти не реагирует. Лишь очень быстрый приход оргазма, вернул его к реальности, он едва успел вытащить и дроча можно излился ей на спину. И лишь тогда тяжело дыша, он посмотрел вниз и увидел то, от чего его губы задрожали. Его руки были в крови, ее было не слишком много и до Димы не сразу дошло, он ведь раньше не был ни у кого первым и потом, подумал вначале, что он травмировал Вику. Но вскоре до него дошло, что Вика была девственницей, и он насильно отобрал самое дорогое, что было у девушки.

— Юля, посмотри — промямлил он.

— О, черт! — только и смогла выговорить потрясенная сестра, только сейчас она заметила, что лежит Вика без сознания. Юля умела оказывать первую помощь, но раньше ей не приходилось применять знания на практике, потому теперь ей пришлось судорожно вспоминать, все, чему ее учили.

Желудок свело спазмом, тошнота подступила к горлу, и Дима соскочив с постели рванул к туалету. Около минуты его сильно рвало, будто выворачивая наружу, и после, отходя и тяжело дыша с искаженном восприятии, он шарил руками, будто ища что-то. Образ жизни и занятий подсознательно определяет привычную среду, Дима был программистом, и не сразу, но он осознал, что машинально ищет кнопку undо. Но кнопки не было и нельзя было уже ничего вернуть назад, нельзя было ничего исправить.

Дима проковылял в комнату и увидел, как Юля пытается привести Вику в чувство. Он остановился как вкопанный, не зная, что делать. Дима ведь знал о ее приступах, но одурманенный похотью ничего не заметил, возможно этим он даже убил ее. Ее, Вику, милую добрую девушку, давно тайно влюбленную в него. Замученную лишь потому, что он, тряпка, не смог поставить на место зарвавшуюся дрянь. Осознать это было уже слишком, с дрожащими пальцами и на подгибающихся ногах он добрел до постели, опустился на колени и закрыв лицо руками, не сдержавшись, зарыдал и уткнулся в простынь. Он не верил в Бога, но сейчас был готов молиться кому угодно, лишь бы все обошлось.

Возращение было внезапным и не слишком приятным, особенно если учесть, что первое, что она увидела, раскрыв глаза, было лицо Юли. А это было, пожалуй, последнее, что она сейчас хотела бы видеть. Но оттолкнуть обнимающую ее рыдающую в голос Юлю она не могла, не из ответных чувств конечно, просто не было достаточно сил. Неужели все зря? Но нет, она приметила рядом побледневшего Диму с лицом человека, мечтающего