Жестокое танго втроем

Викой, не спуская с нее глаз. Но та быстро оправилась, даже подозрительно быстро, как отметила Юля. Но что она могла теперь сделать? Изнасилование было ее последим козырем, и он, похоже сыграл не так, как она планировала.

Дима вдруг стал как-то холоден с ней, даже пытался пару раз избежать близости, чего раньше за ним не водилось. Она вначале списала это на нервное потрясение после случившегося, и думала, что со временем все наладится. И вроде так и случилось через несколько дней, Дима потряс, ее заставив вспомнить их горячие ночи, когда они только-только начали жить вместе. Но потом вдруг все переменилось. Внезапно, резко, безвозвратно. И время ничего не лечило, даже наоборот, и Юля стала замечать, муж все больше отдаляется от нее, тонкие струны которые их связывали, которыми она управляла им, натягивались и лопались одна за другой. И ведь вроде все так же, вроде он делает, что она просит, но все не так, все пусто, формально. Она стала нервничать, плохо спала, еще после первой бессонной ночи опосля инцидента она стала пить снотворное, а потом и вовсе регулярно, иначе она просто не могла работать. На работе тоже было все плохо, ей нужно было помогать людям, на как это делать, когда не можешь помочь самой себе?

Даже мужа в постели она не могла толком завести, она, на которую фаны мастурбировали по всему свету! Раньше у него мигом вставал, и Дима наслаждался ею, приходил в восторг от ее трюков, а теперь он словно отбывал повинность или просто трахал доступную женщину. Юля из кожи вон лезла, но он либо избегал ее, либо просто пользовался ей, без восторгов, без восхищения. И что Юля не делала, она не могла этого от него получить, а ей это было так нужно! Очень нужно! Он не любил ее больше, не восторгался ею, не млел в ее объятьях, не окружал заботой. Просто жил рядом и трахал иногда, возможно из жалости или просто, чтобы снять напряжение.

Конечно, она догадывалась, что причина всего этого. Они скрывали это, держали при ней себя холодно, даже наигранно холодно. Все было видно, и их мимолетные взгляды, что они бросали украдкой друг на друга. Приноровившись, она перехватила такой взгляд, раньше он так смотрел на нее. Раньше, совсем недавно, словно вчера. А теперь он смотрит сквозь нее на Вику, будто ее Юли нет, будто она стеклянная. Это было больно, чертовски больно и она едва сдержалась, чтобы не разрыдаться прямо за столом.

Отчаяние постепенно окружило Юлю, обволокло ее черной пеленой. Выхода не было, и она металась как кролик в свете фар, он не бросал ее, пока не бросал, видимо давая ей время свыкнуться с неизбежным. Он и в самом деле был очень хорошим, она и правда его не заслуживала. И когда все средства были испробованы, она с мольбой обратилась к Вике.

— Прости меня! Я сука реально, но