Деревянное сердце

просяще заныл. Она обхватила его и вытащила наружу. С девичьим любопытством осмотрела, провела рукой вниз, оголяя головку. Я едва не застонал от удовольствия. Никто еще не касался моей нижней плоти, и это — самое первое касание любимой, вознесло меня в состояние восторга. Алена стала водить по нему, а я запустил ладонь ей под юбку, обхватив мягкую девичью попку. Великолепная, горячая, гладкая, она была лучшим, что мне доводилось держать в руке. Она не сопротивлялась. Я пошел вниз, к промежности. Она не останавливала.

— Я хочу тебя, — произношу ей, зарывшись лицом в ее пахнущим волосах.

— Выпускной вечер в техникуме, — вдруг сказала она тихо. — Все случится в ту ночь. Ты не против?

Я не верю своим ушам. Не против ли я? Она шутит? Радость тотчас сменилась нервной волной. Справлюсь ли, не будет ли ей слишком больно? Вверху, на каком-то этаже хлопнула дверь. Мы быстро поправили одежды, мой член вернулся в свое укрытие. Мимо прошла какая-то тетка, но мы продолжали обниматься, не стесняясь ничего. Запах Аленкиных волос парализовал меня, и мы так и стояли, прижавшись друг к другу. На щеке и губах было мокро. Это была ее влага, которую я еще минуты назад глотал, жадно впившись в Аленкины губы. Я представил ночь выпускного вечера, и понял — это будет наша ночь, самая долгая — до бесконечности. Вообразил изумительную шейку Алены с висящим деревянным сердечком. И, пожалуй, мне не придется прыгать...

* * * * *

Все дни мы готовились к защите диплома. Наконец, защита прошла, и мы договорились в субботу погулять в парке. Днем, в выглаженной рубашке и новых брюках, я звонил в Аленкину дверь. Послышались неспешные шаги.

За порогом стояла Ирина Сергеевна. В тонком домашнем халатике, аккуратно накрашена, как всегда выглядела превосходно.

— Алены нет дома, Владик, — сказала она.

Выяснилось, что Аленка вдруг уехала к бабушке, которая приболела. У Сомовых нет домашнего телефона. И она не смогла меня предупредить.

— Но хорошо, то ты зашел, — продолжила Ирина Сергеевна. — Оборвалась картина в зале, вылетел гвоздь. Поможешь забить?

Расстроенный тем, что не увижу сегодня Аленку, запросто соглашаюсь компенсировать потерянный вечер пользой для мамы любимой девушки. Прохожу с ней в зал, где лежит знакомая картина с пейзажем на полу, припертая к стене. Ирина Сергеевна увлекается живописью, рисует сама, и картин в их квартире хватает. Став на табуретку, в два счета прибиваю гвоздь.

— Вот что значит мужик в доме, — одобрительно произносит Ирина Сергеевна. Она лукаво улыбается или мне кажется? — Теперь повесь картину.

Я цепляю ее на гвоздь, максимально аккуратно.

— Чуть выше справа... еще, — командует из-за спины хозяйка. — Все равно косовато. Слезай, поправлю сама.

Я уступаю ей место на табуретке. Она уверенно ставит на нее стопу, и происходит то, что заставляет меня замереть. Распахиваются полы халатика, оголяя стройные, такие же как у ее дочери ноги! Белоснежные, точеные ножки видны практически до трусиков. Ловлюсь на мысли, что прикипел к ним взглядом, становится стыдно,