Власть

подозрительно посматривая друг на друга. Все это сопровождалось овациями хмурых студентов. По замыслу организаторов, все это должно было выглядеть неформальным и непринужденным финальным актом концерта, а ля «все люди браться, все должны помогать друг другу». Сверху под ноги танцующим посыпались разноцветные надутые шарики, дополняя перфоманс. Спотыкаясь и вздрагивая от хлопков лопающихся под ногами шаров, и матерясь на русском, иностранные гости терпеливо дожидались конца этой вакханалии.

Я, глядя по сторонам, чувствовала, что на меня смотрит мой партнер. Его красная физиономия так и притягивала мой взгляд. Мы встретились взглядом и «между нами проскочила искра». В том, плане, что он больно наступил мне на ногу, так, что из глаз чуть не посыпались искры. Я, закусив губу, улыбнулась. Он, видимо извиняясь, что-то пробурчал, покраснев еще пуще. Он все так же смотрел на меня. Так смотрит на тебя мальчик, которому ты очень нравишься, и он пытается набраться смелости пригласить тебя на свидание. Я все еще была в шоке от подобных проявлений человечности от этого дяди.

Первые признаки беспокойства я стала проявлять именно в этот момент. Мне вдруг подумалось, что меня может ожидать какое-то продолжение вечера и после окончания официальной части. А мне оно нафиг ненужно! И что, интересно знать, спрашивал меня этот товарищ во время концерта?! И куда, интересно знать, бегал после этого его охранник?! В общем, я умнела на глазах. Надо будет улучить момент после этого танца, и улизнуть по-тихому в суматохе.

Никакая мука не может длиться вечно. Закончился и этот корявый танец, полный смущения и неловкости. По залу пронесся дружный стон облегчения, и лица окружающих немного посветлели.

В сопровождении своего кавалера я покинула сцену, где в заключительной речи еще разорялись ведущие, и спустилась в зал. Однако, вместо того, чтобы направиться к местам, где мы раньше сидели, мы туда не направились. Все тот же амбал перекрыл собой проход между креслами, и словно регулировщик на перекрестке, пустил меня по боковому проходу в сторону выхода из зала. В недоумении обернувшись, я увидела, что мой румяный пожилой поклонник топает за мной по пятам. Он ободряюще покивал первым рядам, где еще сидел ректор и свита, и, извиняясь, показал на часы. Вот так гуськом, я, он, и амбал, мы вышли из зала.

В тишине холла я громко, с мультяшным звуком, сглотнула ком в горле и с дежурной улыбкой, ожидая своей участи, повернулась к губернатору, хлопая на него ресницами.

— Лена, я тебя попрошу с нами прокататься на еще один прием. Познакомишься с интересными людьми... — Михаил Евгеньевич мило, по его мнению, улыбнулся, тронув меня под локоть. Надо же! Запомнил, как меня зовут (или узнал?). Впрочем, судя по тому, что мы продолжали двигаться к выходу из здания, мое согласие предполагалось. Мне на секунду пришло в голову, а что, если я откажусь? Что, если прямо сейчас сяду на пол и начну реветь во все горло и звать на