Дешевые места. Часть 2

говорили только: «Передай соль» или «курица хороша» — «спасибо, не хочешь ли еще?»

После обеда я сидел и смотрел по телеку, как янки проигрывают Торонто, хотя ничего не могу рассказать об игре. Бет спряталась в спальне, и к тому времени, когда я лег спать в 23: 30, она уже спала или притворялась, что спит.

На следующее утро я ушел на работу рано, без завтрака или душа, потому что все еще не был готов говорить с Бет. Но я позвонил Мэдлин, и она согласилась встретиться со мной за долгим обедом. Она уже знала половину истории, и я доверял ее мнению. Даже больше, чем доверял в тот момент самому себе — я был слишком взбешен!

Мэдлин есть Мэдлин, мы провели разговор в Ле Пти Трианон, самом дорогом французском ресторане в центре города. Бог знает, как она заказала нам столик за такой короткий срок. Она слушала, как я рассказываю ей всю историю, точнее, те части, что она еще не знала. Я смотрел на ее лицо поверх бокала с мартини, но она ничего не говорила о том, что думает, пока я не закончил.

Потом она улыбнулась — уникальная улыбка Мэдлин, сочетающая сочувствие, сарказм и хищное акулоподобное выражение, которое, как я надеялась, предназначалось для Бартона Хантингтона!

— Хорошо, Джейк. Так, где ты сейчас? Женщина, которую ты любишь, оказывается такой же глупой, как и все мы, или, по крайней мере, была такой в тот раз. Нет, это несправедливо — гораздо тупее, чем большинство из нас были когда-либо. Так, что ты собираешься с этим делать?

Она спросила это с вызовом, но не недоброжелательно. Это был стиль Мэд. Предельная откровенность. Я знал, что она беспокоится и о Бет, и обо мне, но она не тратила время на то, чтобы делать что-то, кроме как разобраться во всем.

— Есть два вопроса, Мэд — очевидные. Во-первых, можем ли мы с Бет пройти то, что она сделала? Это не просто ее глупость, это то, отчего я чувствую себя таким преданным. Я бы доверил ей свою жизнь, но ее чуть не изнасиловал ее начальник, а она об этом ничего мне не сказала.

— Ясен пень, Джейк! Ты не думаешь, что ей было невероятно стыдно за это, и она растерялась? Это то, что происходит с первокурсниками на студенческих вечеринках, и что не должно случаться со взрослой женщиной на ее пути к вершине международного делового мира. Она растерялась — почувствовала себя дурой! Сделав производственную ошибку, потеряв клиента или что-то в этом роде, она бы сразу же сказала тебе и искала твоей симпатии и поддержки. Но здесь — ей, вероятно, было стыдно и страшно, какова будет твоя реакция. В том числе, как она сказала, страшно, что ты ворвешься в офис Хантингтона и врежешь ему кулаком, мудаку.

— Да, — сказал я с улыбкой. — Наверное, так бы и сделал.

— Ну, как бы это ни было удовлетворительно для тебя, это было бы унизительно для