Записки неверного мужа

Она же, наверное, и настучала про все моей матери. Через несколько дней после этого меня упрятали в психушку...

Ульяна вскочила с моих колен, рассказ распалил ее, теперь она чуть ли не срывалась на крик. — Мама говорила мне, что так нельзя... Она не ругалась, она только плакала, говоря, что ее дочь совсем опустилась. «Мама!» — отвечала я ей, — «ты сама прожила свою жизнь без мужика, ты только мечтала о нем длинными ночами... Ты крепилась, находя утешения только в своей ванной. Я не хочу быть такой, не хочу! Я хочу жить, любить, трахаться и не сковывать себя дурацкими запретами!»

Я не насиловала этого Саньку, он сам рад был переспать со мной! А теперь меня во всем обвиняют... Я сумасшедшая, понимаешь, сумасшедшая!!! — эти слова Ульяна уже кричала во весь голос, на глаза ее навернулись слезы. — И мое сумасшествие только в том, что я просто хочу трахаться... Выкрикнув эти слова, девушка заплакала...
— Пять долгих месяцев меня держали на Нови, в больнице... — всхлипывала она. — Мама пришла ко мне лишь через три недели — раньше, говорит, не пускали. Я просила забрать меня из этого ужасного места, ревела в три ручья, и мама со мной тоже. Но она не забрала меня, все утешала, что для твоей же пользы. А из врачей меня никто там не слушал и не пытался, давали только таблетки и три раза в неделю ставили укол... И я убежала, убежала оттуда! Мне не стало там лучше, понимаешь! У меня хотели отнять то, что мне больше всего нравилось — они хотели убить во мне женщину. Но у них ничего не получилось, я так же мечтала о мужчинах, о любви, о сексе... Я не выдержала, и однажды вечером, после обхода, сбежала: это совсем не трудно, если захотеть. В поселке у меня жила подруга, я пришла к ней, рассказала всю свою историю и мы напились... А потом я испугалась — вдруг она меня «сдаст»? Ты подобрал меня там, у дороги в кустах... Ульяна ревела, уткнувшись лбом в темное стекло. Иногда она всхлипывала, спрашивая саму себя «В чем я виновата перед вами, в чем?». А потом вдруг внезапно схватила бутылку водки и начала пить прямо из горлышка. Два-три-четыре глубоких глотка, затем я вырвал у нее из рук бутылку. Наскоро соорудил бутерброд и сунул ей, оглушенной таким «залпом», в рот...

* * *

Встреча с Ульяной заставила меня крепко задуматься. Социум и традиции — вещь крайне несправедливая. Мужчинам можно в открытую выражать свой интерес к женщине, можно менять баб каждую ночь, и тебя будут считать настоящим героем, «ого-го каким ходоком». А если девушка слывет «покорительницей мужчин»? В лучшем случае ее называют слабой на передок, в худшем — чадолюбивые родители отправят ее в психушку, «усмирять» слишком буйно разыгравшуюся плоть.

В ту ночь на даче у меня не было секса с хорошенькой нимфоманкой. От выпитой водки она вскоре «отрубилась»; ни куниллингуса, ни прочего