Заграница

а маленькая дочка Элоиза в Вильфранше с няней. Доминика вот уже год встречается со своим женихом, но даже теперь замуж не торопится.

Обе женщины были приятны и понравились Маргарите, но она ощущала себя не совсем на Земле, даже один раз ущипнула себя, чтобы проверить, не спит ли. Ведь все эти фабриканты, Доминики, Лежандры — ее будущие родственники. Только вот что она скажет Арно о том, чем занималась на катере. Она еще не придумала. Волновалась. Потому ей не хотелось, чтобы сестры уезжали. Но час прощания настал. Женщины были любезны и пригласили на завтра в Вильфранш. Арно пошел проводить их и сказал, что скоро вернется. Он не поцеловал ее уходя. Не поцеловал. Арно что-то подозревает.

— Господи, помоги мне, — молилась Маргарита, глядя на картину на стене, — ведь я скоро буду мадам Торель, а Мари-Франс Лежандр — моей золовкой, Господи, если ты есть, помоги.

Арно вернулся не скоро, какой-то постаревший и другой. Он подошел к Рите, взглянул внимательно и сказал:

— Я был на катере, можешь ничего не говорить, я все знаю, — Рита почувствовала, как у нее пульсирует жилка на виске, ей не хватало воздуха.

Дальше Арно говорил что-то по-французски очень возбужденно, иногда проскальзывали русские слова. От волнения он говорил их неправильно: «два мужчин», «лежаль кондом», «стыдно стал». Потом опять говорил сбивчиво по-французски. Речь его была гневной и отрывистой, Рита не понимала смысла, ей достаточно было слышать интонацию и то, как угрожающе звучало его «р».

Рита не могла сдержать слез и плакала навзрыд. Потом Арно успокоился и сказал:

— Собирайся, сегодня вечером рейс в Москву. Я уже дал телеграмму Надежде, она встретит.

— А как же Париж, набережная Шарантон? А как же Вильфранш. Меня твои сестры пригласили... Твоя любовь?

— Забудь.

Он сам отвез Маргариту в аэропорт и проводил до самой посадки. Все время Арно был очень грустный и молчаливый.

— Прости меня, Арно, пожалуйста, прости, если можешь.

Арно молчал и смотрел на заплаканное лицо Маргариты тускло и обреченно.

... В Москве шел дождь. Надька смотрела на Риту округлившимися от ужаса глазами, теребя букет фиолетовых гвоздик, купленных к встрече подруги. Рита плакала, не переставая. Надька обняла подругу за плечи.

— Рита, ну че тебе сказать?"Вся жизнь впереди, надейся и жди».

Здесь заканчивается третий период жизни Маргариты Морозовой, москвички, девушки романтичной и увлекающейся.

P. S. Камушек, который вложил Ги в ладошку Маргариты, оказался очень редким и дорогим белым сапфиром.