Своеобразный гимн мужчинам

День выдался хмурым и пасмурным, как предыдущий, и тот который был до него, и даже более ранний. Создавалось впечатление, что тьма поглотила землю, и только некоторые отчаянные головы еще воюют за рай на земле, но это где-то далеко около экватора, или в прилегающих к нему районах. Как будто у людей там жизнь, а здесь выживание. Я крепко держала руль одной рукой, вторая мирно покоилась на ручнике, на случай срочного разворота. Мысли были далеко от сигналящих и ругающихся в своих кибитках в час пик водителей:

— Насмотришься умных передач по телику, а потом пропадает солнце, выходит серый ад и кажется, что женщины однозначно, родились на 70тысяч лет раньше мужиков. Какое-то сплошное разочарование в промозглую осень. Создается впечатление, что Y-хромосомы мутируют, теряя волосатость, длинное продолжение игрека, и как больной старик, сношенные тапки. Бесповоротно и по заданному богами плану, хотя где там эти боги? Ау, сука, слышите меня? И только белый лама, профессор тибетской медицины услышит глас вопиющей.

Поворот налево с крайней.

— Надо срочно перезагрузить программу, вложенную СМИ и дальше жить счастливо, и умереть в один день с планетой.

Остановка, выход, щелчок брелка и вот я уже дома. Включаю компьютер и пишу SOS своему лучшему ебарю:

— Привет, Андрей. Пишу вам из психиатрической клиники Н... ской губернии. Я могла бы писать вам из Парижу, но обстоятельства вынуждают коротать время именно в этой губернии... блаблябла... Соскучилась за ваш прекрасный хуй. Не могли бы вы навестить меня в этот трудный период жизни, чтобы окончательно расставить точки над I в теории большого взрыва (что такое большой взрыв, если это не оргазм Бога?), зарождении человечества и подумать вместе о пенсионере из Вавилона.

Андрей не привык отступать, он не боялся трудностей. Он был настоящим мужчиной, сильным, смелым и охуенным альфа-самцом. У таких хромосомы не мутируют, они наращивают количество генов и связей.

— Да! Что ты делаешь в четверг?

В результате этой переписки распустилось ожидание своим розовым цветом, которое по мере унесенных ветром секунд, приобрело пурпурный блеск.

Одевшись как на вечеринку в оперный театр, начистив ботфорты, придав глазам тройной объем и влажность тушью Лореаль, пырскнув струей свежести MOSCHINO, утопив грудь в бирюзовости, села в ожидании светлого утреннего секса. И о чудо, выглянуло солнце: медленно, нехотя, чтобы зыркнуть одним глазом по людям-муравьям, горам и лесам, все ли на месте, никто ли не жалуется и закатилось обратно, как в пасть крокодила. Отворилась дверь, и робко стуча, видимо с подъебкой, вкатилось другое солнце: спортивное, излучающее сексуальность, с улыбкой искушенного демона и озаряя прихожую яркой зеленью очей.

Оптимизм сразу вырос по графику, будто конец года и план мы все-таки да выполнили. Теории безумных докторов, журналистов и прочей братии рухнули в пропасть бытия. И начался танец страсти.

— Аллелуйя! Госсыди к тебе воззвах! Ну, наконец-то. Хочу тебя сильно-сильно, — обняла его, прижала к своей пышущей жаром груди и начала целовать.

— Видишь, специально для тебя выпендрилась,