Френд-зона

Ты же всегда относилась к Сашке, как к другу, он никогда не заводил тебя! Друг, просто друг, который умеет так завораживающе снимать с тебя чулочки, так чарующе слизывать с сосков вино... Оооо! О чем ты думаешь?». И новая паническая мысль: «Что это? Что коснулось моей попки?».

Саша как раз потянулся к полочке, на которой лежала губка, и при этом слегка прижался к моей спине грудью, а к попке... Мое сердечко затрепетало, едва я представила, чем мог коснуться меня этот мерзавец. Кончено вздыбленным, горячим членом!

— Ты там поаккуратнее, — холодно сказала я, делая вид, что меня передергивает от отвращения, хотя на самом деле мое тело вздрогнуло совсем от других чувств, — а то так и до греха недалеко. Придется меня отпускать и искать тупые ржавые ножницы для кастрации.

— Если честно, я действительно себя едва контролирую, — прозвучал над ухом вибрирующий от страсти голос. — Но признайся, тебе же этого тоже хочется?

— Ха! Вот еще! Ты сам-то подумал, что сказал? Я и ты — занимаемся сексом, ты хоть понимаешь, что может быть абсурднее? — хрипловато рассмеялась я, понимая, что в отличие от смысла, вложенного в свои слова, на самом деле больше всего на свете хочу чуть приподняться на цыпочки, покрутить бедрами, нащупывая член в чувствительной ложбинке между ягодицами. А потом, если... нет! — когда головка ткнется в мои чуть раскрывшиеся нижние губки, насадиться на него сразу, с размаху, чтобы получить на всю длину в один момент.

Честно говоря, я надеялась, что мои слова оскорбят Сашу, и он прекратит этот сексуальный терроризм — ведь разогрел девушку так, что и до сердечного приступа недалеко, а ни сам не хочет завершить начатое, ни девушка из чувства собственного достоинства не может предложить себя. Оскорбился бы, обиделся, и, может, я была бы спасена. Но Саша оказался более стойким, чем я рассчитывала. Он только сказал с усмешкой в голосе:

— Ну, что ж, приступим к водным процедурам.

Он намылил губку за моей спиной и для начала провел рукой, касающейся моего локтя, мыльную дорожку от ложбинки между грудями до лобка. Сказать, что я завибрировала от такой ласки — значит не сказать ничего.

«Изувер-изувер-изувер» — стучало у меня в мозгу, когда губка принялась совершать круговые движения вокруг сосков, но при этом ни за что не касаясь их, до боли затвердевших. Саша таким манером провел губкой один раз, другой и, заставив меня кусать губы от незавершенности своих ласк, перешел к другой груди. Впрочем, этот садист поступил и с ней также скверно — бугорки сосков так и не дождались желанного прикосновения, как и уголок щелки, до которого губка не доходила считанные миллиметры. Меня уже буквально трясло от похоти, когда он отбросил губку со словами:

— Остальное я должен помыть очень бережно — голыми руками.

И его пальцы в мыльной пене нежно, почти невесомо взялись за соски и принялись их слегка потирать круговыми движениями между большими и указательными пальцами. И это называется