Большое яблоко

своего носа об мой.

— Спокойной ночи, Йен, — я заметил краем глаза, как она подняла руку, но тут же бессильно опустила ее на свое бедро, прикрытое плотной белой тканью. Я знал, она хотела дотронуться до меня, но не решалась. Она тоже хочет быть ближе. Она тоже хочет меня. Возможно, не так сильно, как я ее (потомучто желание такой силы вообще невозможно в природе, я был уверен в этом до этой минуты), но хочет!

Я сел на кровати, пытаясь объяснить ей что-то. Сейчас или никогда. Останови меня, если хочешь. Сейчас или никогда...

— Никогда, — сказала Эмма, и мир замер в этой секунде на бесчетную вечность сладких мгновений осознания того, что она моя, что я могу наконец протянуть руку и дотронуться до нее.

Моя. Я целовал ее, шептал ее имя, сжимал ее нежную кожу своими так внезапно огрубевшими и ставшими деревянными пальцами.

— Эмма, — я говорил, прижавшись ртом к ее горлу, она судорожно сглатывала и часто дышала, будто пойманная в капкан лиса, — я хочу тебя, я хочу тебя так безумно, что собираюсь нарушить свое же слово. Ты хочешь этого?

— Да, — он встала передо мной, изогнулась и одним ловким движением сняла майку. Я смотрел на нее — на ее небольшую аккуратную грудь, на видимый рельеф ребер, на тонкую талию и плоский живот, на полоску кружева, прикрывающую кожу на лобке, на стройные ноги, острые коленки, на аккуратные пальцы с красными ногтями.

— Да, — повторила она и подошла на шаг ближе. Я положил руки на ее бедра, поддел указательными пальцами трусики с обеих сторон и стянул их. Они упали на пол, Эмма переступила их и подошла еще ближе. Я прижался щекой к ее животу, рукой проводя от талии вниз по ягодицам и бедрам. Бросил взгляд на нее — глаза прикрыты, губы трепещут от того, как быстро она вдыхает и выдыхает.

— Повернись, Эмма, — я помог ей развернуться спиной ко мне, мягко наклонил. Она оперлась о стоящий рядом письменный стол — покорная и ждущая. Я сел на кровать, пару секунд наслаждался открывшимся видом — аккуратная попка, разведенные в разные стороны ножки, гладкость между ними. Протянув руку, я провел указательным пальцем по промежности Эммы, слегка надавливая на чувствительные участки. Она издала стон и подалась мне навстречу, стараясь насадиться на палец уже влажной киской.

— Ох какая нетерпеливая. Ну же, Эмма... ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Здесь, — я подался вперед и мягко провел языком прямо по дырочке, — или здесь, — раздвинув губы, я двинулся прямо к клитору, — скажи, где мне тебя целовать?

— Здесь, да, здесь, — она горела, я чувствовал языком, как она пульсировала, как увлажнялась все больше и больше, я слышал, как громко, срываясь на стоны и всхлипы, она задышала, когда я погрузил в нее два пальца, продолжая тереть подушечкой большого клитор. Я готов был взорваться, ни разу даже не войдя в нее. Я готов был испытать оргазм от того,