Мальчик из хорошей семьи

шевелюру, чтобы убрать круглоголовость.

Ночью ей приснилось, как ее бреют, и она проснулась в холодном поту. Сон не шел, и Сашка полезла в ютуб, чтобы посмотреть, Как Это Бывает.

Ролики подтверждали то, в чем она и хотела убедиться: лысины уродовали девушек, их было жалко до слез, — но холодок почему-то не уходил, а нарастал, превращаясь в зудящий ком под ложечкой. И даже мама, заглянувшая в комнату (Сашка успела выключить лысый ролик, будто в нем было что-то стыдное) — даже мама спросила Сашку, чего у нее такой смурной вид.

К вечеру Сашка знала, что хочет побриться. Вот просто хочет и все, несмотря ни на что. Ей было страшно, хотелось плакать, но она знала, что пока она не побреется — ей не будет счастья на свете.

Несколько днейона маялась, как чумная, пока наконец не набралась храбрости и не попросила папу.

— Дочь моя! Ты не перегрелась? — спросил тот, когда понял, что она не шутит.

Полчаса он отговаривал ее, а Сашка, красная, как рак, не могла придумать никаких доводов, кроме «ну пожалуйста».

Когда она уже потеряла надежду и решила забыть эту дурацкую идею раз и навсегда, папа взял электробритву:

— Только потом не жалуйся, что я тебя не отговорил.

Сашке стало страшно, как никогда. Холодок, зудевший в ней, захлестнул ее так, что она не могла говорить. Молча, сжав губы, она дала себя усадить, обвязать полотенцем, чтобы волосы не липли к телу...

— Не передумала? — спросил папа.

«Передумала! Передумала!» — хотела крикнуть Сашка, но горло не слушалось ее, и она вместо этого мотнула головой.

Зажужжала машинка. «Мамааа... «— пищала Сашка про себя (вслух она стеснялась). Жужжание усилилось, и в голову ее впился вибрирующий холод, вгоняя мурашки в тело.

«Аааа... «Ощущения были неописуемые: кожа на голове расцветала тысячами нервных соцветий, будто с нее снимали корку. Хотелось извиваться, скулить и елозить по стулу.

Чтобы папа не догадался, Сашка закрыла глаза и покачивалась, всхлипывая, пока тот брил ее.

— Тааак... И тааак... — приговаривал папа, делая вид, что не замечает ее слез. — Обстрижем барашка... а из шерсти носочки свяжем... Наклони-ка голову... теперь подними... Ну ты и красавица, дочь!

Она не поняла, шутит он или нет. Она вообще ничего не понимала, кроме того, что все кончено, и она теперь лысая. Лысая. Лысая...

— Погоди, еще надо блеск навести. Или ты хочешь быть щетинистой свинкой? Нет?

Папа вымазал свежую Сашкину лысину кремом и начал скоблить ее безопасной бритвой...

В этот момент мама, незаметно вошедшая в комнату, издала оглушительный вопль.

Впоследствии бритье бедовой Сашкиной головы стало любимым семейным ритуалом, в котором с удовольствием участвовали и папа, и мама. А тогда, в первый раз, эмоций было столько, что на их фоне поблекло даже Сашкино впечатление от самой себя.

«Неужели это я?» — думала она, глядя в зеркало. Оттуда на нее смотрел розовый марсианин с оттопыренными ушами.

То, что случилось, нужно было осознать. Прочувствовать. Для этого Сашка удрала на улицу, прокравшись мимо не узнавших ее соседей.

Ветерок непривычно холодил голову. Рука,