Конфетка

в голове вдруг образовалась звенящая пустота, новый шок напрочь выбил из мозгов способность не то чтобы соображать, а даже адекватно оценивать происходящее. Ей казалось, что она попала в какой-то параллельный мир, где все было совершенно не так, как всегда в ее жизни.

Мужчина, тем временем сел напротив, привалившись спиной к стене, и опять широко улыбнулся.

— Привет, — сказал он, — а ты почему не на занятиях?

— Отменили, — промямлила в ответ Маша, не вдаваясь в подробности утреннего происшествия. Она потихоньку возвращалась в реальность и с некоторой заинтересованностью рассматривала собеседника. На вид ему было лет тридцать, вполне симпатичное лицо с ненавязчивой, располагающей к себе, обаятельностью.

Ей даже понравилось его поджарое мускулистое тело, а внушительная колбасина, свисавшая между ног, вызывала своим видом непонятный трепет и даже легкий страх.

— А не подкрепиться ли нам? — мужчина оторвал зад от табуретки и снова подошел к холодильнику. — Тебе вишневый или клубничный? — он повертел перед Машиным носом баночками с йогуртом.

— Вишневый, — не задумываясь, ответила девушка.

Мужчина вернулся на место и, приняв ту же позу что и раньше, принялся увлеченно ковыряться ложкой в йогурте.

При этом вел он себя так непринужденно и естественно, что казался неотъемлемой частью домашнего быта.

— Тебя ведь Маша зовут? — как бы между делом спросил он и опять широко и дружелюбно улыбнулся.

— Да, — на автомате ответила Маша и так же машинально спросила уже сама: — а тебя как?

— Зови меня Николас, — мужчина аж выпятил грудь от гордости и расправил плечи.

— Почему? — Маша потихоньку начинала отходить от ступора и вести более-менее осмысленную беседу.

— Так прикольнее, — пояснил собеседник. — это ж не какой-нибудь Колян, или боже упаси, Колюня. Николас — это звучит гордо и эротично. — На последнем слове Николас-Колюня снова озарился широкой улыбкой.

— Что тут эротичного? — Маша недоуменно пожала плечами, но ответа не услышала, вместо этого из спальни вырвался звонкий мамин визг, а вслед за ним протяжный утробный стон.

Николас и Маша синхронно повернулись в сторону двери.

— Вовчика не остановить, — завистливо вздохнул мужчина. — Уникум! Часами может трахаться. Прямо монстр...

Маша покраснела от такой откровенности, а потом все же решилась задать вопрос:

— А вы давно с мамой... знакомы? — после паузы она сумела подобрать политкорректное слово.

— Около месяца.

— И весь этот месяц вы... это... ну... — Маша никак не могла решиться назвать вещи своими именами.

Николас в упор посмотрел на девушку. Его лицо вдруг стало серьезным, в секунду сбросив с себя игривость и непринужденность.

— Милая Маша, — с какой-то непонятной грустью в голосе обратился он. — Твоя мама молодая красивая женщина с неудавшейся личной жизнью, к сожалению. И поэтому даже ты не вправе осуждать ее за желания и фантазии. «Не судите, да не судимы будете», — закончил он совсем уж пафосно, но по-прежнему серьезно.

Несколько минут они молчали. Николас сосредоточенно выгребал йогурт из баночки себе в рот, а Маша смотрела на него и думала, что он все же по большому счету прав. И не такой он легкомысленный,