Слёзы незнакомки

я про себя, стесняясь даже жевать.

Ну, да... а она бы взяла и отказалась. Из скромности, из вежливости, из вредности, из осторожности или ещё по какой причине... Поди пойми этих женщин! Словом, нашла бы повод не принять мороженное от незнакомца. А я бы сидел, как дурак, со вторым, тающим в руках, стаканчиком какого-нибудь «Крем-брюле»...

Я оправдывал свою нерешительность, глядя, как она грустно смотрит в окно электрички, сложив на груди руки и подпирая кулачком свой точёный подбородок. Вскоре из соседнего вагона показалась дородная дама. Она несла огромный короб с горячими домашними пирожками. «Вот он — второй шанс!» — решил я и купил у неё два пирожка: один с капустой, другой с картошкой. Пирожки оказались под стать хозяйке — огромными, каждый размером с лапоть!

Пока я расплачивался, стараясь не уронить эти горячие и потому крайне изворотливые мучные изделия, печальная девушка ни разу на меня не взглянула. Но я заметил, как она дважды сглотнула слюну от заполнившего весь вагон запаха свежей выпечки.

— С капустой или с картошкой? — как ни в чём не бывало спросил я и протянул девушке оба пирожка.

— С капустой... — оживилась она, недоумённо посмотрев сначала на меня, потом на такой желанный для неё пирожок.

Я вручил ей угощение и поделился салфетками, их мне тоже дала та добрая женщина.

— Приятного аппетита! — пожелал я спутнице, которая в тот момент уже жадно вгрызалась в хрустящее тонкой золотистой корочкой ароматное поджаренное тесто.

— Спасибо! — смутилась она, и, еле ворочая языком, добавила: — И Вам тоже!

— Меня Александром зовут.

— Алиса... — отозвалась она после небольшой паузы.

Пирожки были съедены в каком-то неловком молчании. Она по-прежнему смотрела в окно, за которым стало совсем темно. А я украдкой скользил взглядом по её небольшим, но очень нежным и аппетитным грудкам, обтянутым тонкой тканью футболки. Трудно было заставить себя перестать пялиться и на её красивые голые коленки, выглядывающие из-под джинсовой мини-юбки. Всё это время она целомудренно держала ножки плотно сомкнутыми, не давая мне шанса узнать цвет её трусиков.

Мне предстояло ехать до конечной, и на каждой станции я с замиранием сердца ждал, что вот сейчас она встанет, улыбнётся мне на прощанье и выйдет. И я никогда больше её не увижу. Но она даже не прислушивалась к названию полустанков, которые называл диктор.

Наконец, его бодрый голос объявил конечную станцию и назидательным тоном попросил всех покинуть вагоны, пригрозив административной ответственностью за нахождение в поезде, следующем в тупик. Мы послушно встали с насиженных мест и вышли па безлюдный перрон.

— Вы не знаете, когда будет поезд в обратную сторону? — спросила вдруг меня Алиса.

— В обратную?... — удивился я её вопросу. — Так ведь... утром только, около шести, я думаю.

— Ясно. А вокзал тут есть?

— Ну... как вокзал...

Я указал на небольшое двухэтажное здание. На первом этаже располагались кассы и административные помещения. На втором был зал ожидания с несколькими лавками. Но на ночь его всегда закрывают, так как движение пригородных поездов