Слёзы незнакомки

приостанавливается.

— Ну, что ж... Значит, тут подожду. — грустно констатировала девушка и плюхнулась на скамейку, что стояла прямо у платформы.

Я окончательно понял, что она ехала не куда-то конкретно, а куда глаза глядят. То есть, она ехала вообще не куда-то, а, скорее, откуда-то. Или от кого-то. И теперь ей просто некуда идти. Сделав вид, что тоже никуда не тороплюсь, я присел рядом. Нельзя же было оставлять её одну так вот ночевать на этой лавочке!

— Алис... Наверное, это не моё дело, но, мне кажется, если я сейчас уйду, буду потом жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Давай поговорим?

— Нет, пожалуйста, только не это!... — взмолилась она, её голос едва не сорвался па плач.

Я понимающе кивнул, немного помолчал и предложил:

— Хорошо. Тогда просто посидим тут до утра и помолчим.

Алиса ничего не ответила. Она отвернулась в сторону, плотно зажмурила глаза и сжала губы. Мне был виден сейчас её профиль. Мелкая дрожь её подбородка говорила о том, то она вот-вот зарыдает.

— А знаешь, что... Пойдём лучше ко мне. Отдохнёшь, выспишься по-человечески. У меня тут дача в десяти минутах ходьбы. Обещаю не докучать расспросами и досужими разговорами — просто ночлег.

К моему удивлению девушка не возражала. Она вытерла пальцем слезинку, глубоко вздохнула, потом почти сразу кивнула, будто бы именно этого от меня и ждала.

— Вот и отлично! — обрадовался я.

Мы синхронно встали и зашагали к выходу.

— А далеко идти?

— Да нет! Говорю же — минут десять. Бегом — шесть, я проверял!

На шутку она никак не отреагировала. Но я был рад и тому, что она хотя бы не плачет.

— Ой!!! — спохватилась Алиса, — а я никого не буду смущать там своим появлением?

— Да не-е-ет! Там никого, только я. То есть, там будем только мы... Дом — не хоромы, конечно, но всё лучше, чем эта табуретка под открытым небом.

По дороге я боялся, что она передумает и сбежит от меня обратно на свою лавочку. Чтобы не терять с ней контакт, я коротко комментировал местные достопримечательности типа продуктового ларька и дома председателя дачного товарищества. А потом зачем-то рассказал один бородатый анекдот «про американца, француза и русского». Как ни странно, на этот раз в конце она тихонько хихикнула.

Наконец, мы были на месте. Я включил свет, поставил на плиту чайник и зажёг газ. В холодильнике нашлась упаковка нарезанной колбасы. Мы ели бутерброды, пили чай с вареньем. А потом слушали соловьёв на веранде. Вся неловкость окончательно улетучилась. Ей нравился мой несколько снобистский юмор и самоирония. Она сама начала шутить в ответ подобным образом. Я даже стал замечать в её глазах какой-то живой озорной огонёк. Мне очень захотелось её обнять и поцеловать.

И когда я уже почти собрался это сделать, она неожиданно спросила: «А где тут у вас?...». Я отвёл её к деревянному сооружению у самого забора и включил свет. Сам вернулся в дом, чтобы приготовить ей спальное место. Параллельно в моей голове созревали