Укрощение строптивой феминистки

простоватым лицом, тягал железо в тренажерном зале, неплохо раскачав мускулы, был всегда непробиваемо спокоен, — очень даже привлекательный самец для готовых унижаться самок. Но не для Дианы. Вот и сейчас она оттолкнула его, брезгливо кривя рот, которого коснулись мужские губы:

— Ты что себе позволяешь, урод?!

— Но, Дианочка, ты когда-то была такой страстной! Один поцелуй заставлял тебя срывать с меня одежду!

— Стоп! Меня сейчас стошнит... — девушка прижала руку горлу и страдальчески сморщилась. — Да, я была молоденькой и глупенькой. И теперь ужасаюсь тому, что ты со мной делал. Вот представь, что ты трахнул овцу, как бы потом жил с этим? А я с этим живу! Мне хочется забыть, что я возлежала с животным, а ты все время пытаешься напомнить об этом. И вправду грязное похотливое животное, способное думать только о себе, не пытаясь вникнуть в игру тонких струн женской души. Все! Принеси мой ноут и портфель, я забыла их в машине, и можешь катиться на все четыре стороны.

Диана, разувшись и повесив пальто в шкаф, поднялась по теплым ступеням в спальню. Там царил беспорядок — сборы были второпях. На не застеленной кровати валялись брюки, которым она в последний момент предпочла строгую юбку, галстуки, которые она подбирала к мужской рубашке, в которую была одета сейчас. Девушка сбросила пиджак, развязала галстук, стянула колготки и, услышав хлопанье входных дверей, крикнула:

— Неси все наверх! Только разуйся и сними верхнюю одежду!

Она ничуть не стеснялась бардака в спальне: мужчинам и в хлеву хорошо, а тут всего лишь творческий беспорядок.

Слава положил вещи на тумбочку и повернулся к девушке:

— Я хочу с тобой серьезно поговорить!

— Мне не о чем с тобой говорить, — голосом можно было замораживать продукты вместо холодильника. — Я не доярка, чтобы разговаривать со скотом. Хотя бы молока давал, но какое молоко с козла? Все, пошел вон!

И тут Слава сорвался. Он налетел на не ожидавшую такого поворота событий Диану и бросил ее на кровать, навалившись сверху. Поначалу она даже не сопротивлялась, уверенная, что Славка не мог тронуться на почве страсти до потери контроля. Все же он был самым дрессированным и послушным из всех знакомых животных — вот-вот очнется и будет униженно вилять хвостом, как и положено провинившейся собаке, от которой все мужчины недалеко ушли. Но когда ее груди подверглись недвусмысленной атаке, а на шее почувствовались мужские губы, она принялась бороться всерьез. Впрочем, никаких дивидендов эти усилия не принесли — мужчина был гораздо сильнее, без труда удерживая ее тело под собой и не прерывая грязных домогательств. Беспомощно барахтаясь под мужчиной, она была вынуждена признать, что не во всем женщины превосходят мужчин — все же тупая грубая сила все еще на их стороне. Однако и ей можно противопоставить женскую несгибаемость и силу воли!

Диана перестала сопротивляться и холодным спокойным голосом с нотками презрения проговорила:

— Ну, конечно, тебе ведь все равно, что я даже на волосок не готова к