Сербиянка (быль)

Кузнецовым. Тогда его отец был Главкомом...

— Я тоже Питерская, рада, что мы почти из одного гнезда. Кстати рюмочку коньячка не хотите ли?

— Если на брудершафт, то с удовольствием...

— Вы угадываете мои мысли. А после брудершафта?

— На все готов, как пожелает дама!

— Вы, как пионер. Всегда готов?

— На работе только в обеденный перерыв?

— И сколько он длится у вас?

— Не более часа...

— Ба! За час можно не одни трусики порвать, — усмехнулась она, протягивая ему рюмку.

Они выпили, и он тут же обхватил ее за талию и впился в губы, снимая другой рукой ее тонкие трусики... Он понял, что это одна из самых смелых питерских оторв, которые силком женили на себе курсантов еще с первого курса. Она взяла с дивана подушечку, положила на ковер и стала перед ним на коленки. Он глянул на ее отрешенное лицо и понял, что сейчас ей нужен только его член. Он принялся расстегивать ширинку, но она отстранила его руки, быстро расстегнула ширинку, высвободила из трусов торчащий мужской орган, изнывающий от желания любви и тут же погрузила его в рот. Она стала совершать не только поступательные движения, но иногда поворачивала голову, чтобы посмотреть ему в лицо с затуманенными глазами, а затем учащала движения. Видя, что он может опередить эти мгновения, она вскочила, села на член задом, уперев свои руки в спинку подвинутого стула. Она сидела и шептала ему: «Хочу! Ой, как хочу! Дери меня, что есть силы! Ой! Ух! Ах1 Работай, командир! Тебя красивая женщина просит... И тут он вошел в транс. Он встал, развернул ее и уткнул лицом в подушку на диване, а сам тут же вдул ей сзади, едва не разорвав губы ее «сокровища».

— Ой! Больно же!...

— Терпи! Чему вас только в техникуме учили?

— И этому тоже... Особенно физруки... Держи! Не двигайся! Я сама!

— Ты была хорошей ученицей. Сразу вижу, классную девочку...

— Ты прав... Ох! Ах! Ух! Фу, ты! Наконец-то разрядилась, — она тихо опустилась на пол, прижав ладошки к своей волшебной щелке между ног.

Затем они нырнули под душ и долго баловались там. Потом опять попили коньячку, и он засобирался домой. Глянул на часы и удивился. Прошло лишь сорок минут, как они переступили порог этой квартиры, но как быстро успели сделать все, чего хотели... А затем, пошло, поехало. Он перед обеденным перерывом быстро съедал свой бутерброд с чаем и три раза стучал ей в стенку соседней комнаты, которая была кабинетом его любовницы. Она в ответ только два раза стучала, подтверждая, что готова его принять. Все бы ничего. Любовники никому не мешали, но нашлись «добрые» люди, которые посчитали своим долгом шепнуть кое-что его жене. Та мигом восприняла поведение подруги как посягательство на своего горячо любимого мужа, но Валентина быстро ее успокоила, сказав, что взамен отдает ей своего дорогого мужа, когда она пожелает для любовных утех. Недаром же он ей