Постельничий

это, но не стала серчать.

— Я приготовилась ко сну и лежу без одежды, поэтому не могу встать. Придется тебе взобраться ко мне на постель и разместиться рядом.

Смущенно пряча глаза я неловко полез на широкую кровать, дивясь воздушности и мягкости ее пышной постели. На лебяжьем пухе все, чай. Не то что наши грубые подстилки из сена.

— Ближе иди. Ляг рядом. Мне не дотянуться до тебя, — сказала барыня, увидев, что я лег с края.

Я лег рядом с барыней очень смущенный и обеспокоенный, что мой торчащий рог невозможно прикрыть коротким подолом рубахи. Ее рука тут же нашла уже хорошо знакомый сей предмет, крепко сжав его.

— Ты должен мне рассказать, что ты делал с девками?

— Матушка-барыня, мне совестно говорить. У нас было все, что делают девки и парни, когда они вместе и хотят друг друга.

— Я не об этом, спрашиваю тебя. Меня, интересует не только то, но и как ты свершал с ними грех.

— Как же я покажу матушка, коли ни Палашки ни Феньки тута нет?

— Не беда. Я же рядом и тоже женщина. Вот на мне и покажешь.

— Как можно матушка-барыня?! — Несказанно испугавшись ее слов, взмолился я. — Пощади Христа ради. — Как же я на Вас могу показать то, ежели это срам и непотребство одно?! — Не думаю, что это так ужасно. А интересно. Скучно здесь. А твой рассказ, поможет мне скуку развеять. Ты кончил рассказывать на том, что схватились Вы друг за дружку. Интересно мне узнать, как это было, — произнесла она, продолжая держать меня за вздыбленный рог.

Ее крепко сжимающие его пальцы, то передвигающиеся по нему, то крепко пожимающие, придали мне смелости.

— Они так хватали тебя? — с придыханиями спросила барыня, стискивая мой срам. — Или крепче? Вот так?

От ее пожатий, мои бедра невольно вздыбливало вверх.

— Так матушка-барыня, да и посильней. И выше. У самой вершинки.

— Вот так? Здесь? — спросила она, передвигая руку к навершию рога и стискивая его.

— Ох! Да, м-матушка, так.

— А что же ты в ответ делал? Как ты хватал их?

— За срам матушка.

— Где же? — с интересом спросила она. — В каком месте?

— Как же я покажу матушка, коли Палашки да Феньки нету рядом? — растерянно спросил я.

— А ты представь, что я это они. На мне и покажи. Так где ты хватал их? — Нетерпеливо повторила она.

Страшно робея, я осторожно показал на одеяло, на то его место, где под ним должно быть укрыто срамное место.

— Ты показываешь, на покрывало. А я прошу тебя показать, как ты хватал их. Сними его и покажи, что ты делал с ними.

Замирая от страха, я стянул одеяло и увидел, что надетая на барыне ночная рубаха столь коротка, что не покрывает даже срамного места. Я впервой увидел нашу барыню голой, и заметил, что она ничем не отличается от обычной бабы.

— Так, за что и как ты их хватал? — настаивала она. — Показывай.