В объятиях пирата. Часть 4

бедро, прижавшись к нему своим местечком, принялась ласкать его уже вставшего «друга». Её язычок и губки старались вовсю. Они смаковали разбухающий «стержень», как самый сочный диковинный фрукт.

— Сэр, — сделав серьёзное лицо, заявила она, — я никогда не встречала такого сладкого и большого банана.

Если бы у Дюваля были силы, он взорвался бы неудержимым смехом. Но сейчас он только пьяно улыбнулся и как-то странно сверкнул глазами.

Анна продолжала играть с его «другом». Тот напрягался всё больше, поднимаясь во весь немалый рост, а красавица начала поёрзывать попочкой по его бедру. И Дюваль ощутил, что её маленькое местечко между ножек совсем вымокло.

Вдруг Дюваль заставил себя подняться, уронил любимую на спинку и провёл своим вздувшимся «стержнем» по её животику. Словно огромное стило[1] по тончайшему слою воска, скользил «стержень» по нежной коже девушки, выписывая невидимые линии. Анна застонала, выгибаясь, извиваясь под ним. Её глаза расширились, как-будто она не могла понять этих его действий, и лишь пленительная манящая улыбка говорила о её неземном наслаждении. Потом он добрался до трепетных грудок с напрягшимися сосочками, задвигался вокруг них. Наконец, Дюваль, тяжело дыша, сжал грудки вместе и стал проталкивать между ними свой «стержень», сразу ощутил, что теряет контроль. Анна всё поняла и попросила шёпотом, смущённо улыбаясь, как бы извиняясь за свою просьбу:

— Милый, сделай это сюда...

Серж вскрикнул, вздрагивая, выплеснул свою страсть на раскрасневшиеся грудки. Он хотел опуститься рядом с ней, обнять свою восхитительную девочку. Но Анна вдруг опередила его и стала язычком опять ласкать свой любимый «банан», слизывая солнечные капли. Руки Дюваля потянулись к манящим грудкам, покрытым его брызгами, ухватили их и стали мять, перекатывая, пощипывая сосочки. Ощутив приближение новой волны, Серж, стоя на коленях, опять уронил Анну на спинку, закинул ножки любимой себе на плечи, погрузился в нежную влажную сердцевинку «розочки». О, как гостеприимно она приняла его! Вздрогнув, туго охватила желанный «стебель», пропуская его как можно глубже, одарила своим теплом и задвигалась в одном с ним ритме.

— Ммм, ааа! — стонала Анна, вздрагивая всем телом, мотая из стороны в сторону головкой в россыпи локонов, комкая руками влажную простыню.

И опять он взорвался в ней миллионами солнечных капель, крича, рассыпался на тысячи страстных кусочков, растворился в любимом «бутоне», отдав ему себя без остатка.

— Вот теперь, мадам, я действительно немного устал, — с улыбкой прошептал Дюваль, обнимая ножки Анны и целуя гладкие коленочки.

Дни шли за днями, промелькнуло несколько месяцев. Дюваль больше не встречал ничего подозрительного. В конце концов, он стал думать, что его опасения были напрасны.

— Здесь очень влажно, — мысленно рассуждал он, — наверное, та ловушка была поставлена давно... Может, я сам соорудил её в свой первый приезд сюда, когда построил эту хижину... Из-за влаги она не высохла... Если бы здесь кто-то был, мы давно бы с ним встретились...

Но всё равно на сердце у него было неспокойно. И всякий раз, уходя на промысел, он серьёзно глядя в