Юность комсомольская моя.

Боль, страх, ненависть! И жалость к себе, простой советской девчонке, свято верившей в партию и людей, в ней состоявших!

Я не испытывала ничего хорошего. Я просто лежала, закрыв глаза и прикусив губы и плача. А он пользовался мной как куклой. Использовал, как простую проститутку, во всех мыслимых для него и не мысленных для меня позах. И раком, и сбоку со спины, то посадит меня сверху... Да к тому же он был подвыпивший, и все никак не мог кончить. Он терзал меня почти два часа, сжимая и выкручивая до боли груди, шлепая по ягодицам и бедрам, а потом еще заставил сосать свой член! Когда он поднес его к губам и приказал: «Соси...», я просто открыла рот и стала сосать. Мне хотелось одного, чтобы это все кончилось... Хорошо хоть не в рот кончал, а то я бы совсем там... Понаставил синяков на всем моем теле, а груди были синими еще после этого недели две... Но я ему понравилась!?... Так, он сказал. Не знаю, может быть, Сергей, со своим опытом пастыря душ, увидел во мне глубоко спрятанную блядь?... Или потому, что я боялась, и все во мне сжималось от страха и было очень узким?...

Когда он закончил свою экзекуцию, я еще долго валялась во влажной от пота кровати. И только когда он влил в меня фужер коньяка, я нашла в себе силы проковылять на негнущихся ногах в душ. И там сидя на полу, под горячими струями воды, вволю выплакаться и успокоиться...

Отвозили нас домой уже под утро. Все в той же Волге. Правда, при выезде в караулке, какой-то тип, представившись офицером КГБ, взял подписку о неразглашении гостайны. А заворг, привезший нас сюда, популярно объяснил политику Партии к народу: «Будете болтать, и из института долой, всем неприятности добавите и родным то же. А правильно все поймете — не пожалеете. Будет Вам небо в брильянтах, да еще и с золотыми звездами!»... Была одна нестыковка, но мне тогда не до нее было, да остальным то же! Привозили нас, пять девушек, а увозили только трех, потрепанных, с распухшими от слез лицами, ели живых!