Собеседование

ставшие ватными ноги отказались мне повиноваться и тащить на себе мою налитую свинцом промежность. Еще минуту назад я летела, а сейчас я не могла даже идти, мне срочно был нужен отдых. Я еще раз осмотрелась. Перед до мной раскинулась небольшая парковка, на которой одиноко стояли две иномарки красного и серебристого цвета над которыми возвышалось полукруглое сооружение металлического ангара, с боку которого виднелись заросли то ли акации, то ли сирени в которых виднелись лавочки. Я подобралась, и походкой раненой уточки поковыляла к скамеечкам.
Вечерняя тень уже добралась до них, превращая в островок оазиса среди раскаленных городских джунглей. Заросли закрывали островок со всех сторон, и только со стороны издательства и парковки был небольшой просвет. Я выбрала скамейку так, чтобы можно было держать в поле зрения и вход издательства и парковку, при этом самой постараться остаться в тени кустов. Выбрала и без сил упала на скамейку, и тут же подскочила. Я села в мокрую противную лужу! Я обернулась на скамейку, лужи не было, но противное чувство влаги на моей попе оставалось и раздражало меня. Не веря своим глазам и для пущей убедительности, я провела по растрескавшейся под дневным солнцем деревяшке рукой, скамейка была суха. Тогда я провела рукой по попе и мерзкое, холодное чувство влаги вновь напомнило о себе. Моя попа, мой сарафан на попе были насквозь мокрыми. Я наклонилась и осмотрела сарафан спереди и обомлела. И я так хотела идти и ехать в метро!? На сарафане, как раз напротив низа живота расплылось большое мокрое пятно, сзади, на попе, я думаю было то же самое. Создавалось впечатление что девушка просто об писалась. Задрав подол сарафана, я сунула руку себе между ног и мои пальцу тут же погрузились в мерзкое, липкое, болото, состоявшее из моих трусиков и моих обильных выделений. Обернувшись, и не увидев никого рядом, я стянула с себя трусы.
Они были насквозь, до самой резинки, мокрыми и источали знакомый мне с детства аромат моей возбужденной писи. Сжав трусики, я попыталась их отжать, но только перепачкала об выделившуюся липкую слизь свои руки. Выбрасывать было жалко, и сложив их, я засунула трусики себе в сумочку. Посмотрев по сторонам, я задрала подол и нагнувшись заглянула себе между ног. Это был ужас, это был кошмар! На меня смотрели набухшие, широко раскрытые и растертые в кровь губы. Низ живота, лобок, вагина, внутренние стороны бедер были покрыты белой, засохшей тонкой коркой моих выделений на которой липкой слизью размазался и засыхал новый слой. Такого я никогда у себя не видела. Это было страшно и жутко, и все это горело и начинало щипать. Задрав на попе пятно и стараясь не сесть на мокрое, я все-таки села. Ноги были раздвинуты, подол задран и вечерний свежеющий ветерок тут же накинулся на мою измученную вагину, обдувая ее и играя с ней. Мне стало приятно. Страх,