Как Юльку мачеха воспитывала

Примечание: все участники этой милой истории на момент описываемых действий давно достигли совершеннолетия и просто так играют. Ну, ролевухи и все такое)))

— Представляешь, твоя Юлька со мной опять не поздоровалась! — услышала я громкий голос нашей соседки Галины Ивановны, вкатывающейся в нашу квартиру. Соседка была женщиной откровенно грузной и ее пространственные перемещения заметить было совсем не сложно.

— Совсем от рук отбилась! — Поспешила сокрушиться мачеха (я так и представила, как она картинно качает головой, обхватив щеки обеими руками), и заорала уже гораздо громче, — Юлька!

Такое развитие событий могло означать только одно: сейчас меня будут пороть, или как предпочитали выражаться эти две отлично знакомые мне дамы, драть. Драли меня нередко, а после известного возраста и вовсе почти каждую неделю. Стоило схватить тройку, задержаться после уроков, или классная руководительница выражалась в том духе, что Юлии не хватает активности в общественной жизни, как моя юбчонка оказывалась на животе, а я — в одной из коленопреклоненных поз. Папа сперва пытался воспрепятствовать такому воспитанию, но довольно быстро сдался. Он вообще предпочитал ни в чем не участвовать. Тем более, что к папиному возвращению с работы я уже оказывалась хорошо воспитанной и довольно шелковой. Одним словом, мои проблемы были предоставлены исключительно мне самой.

Галина Ивановна была нашей соседкой по лестничной клетке и занимала в моей жизни совершенно особую роль. С тех пор, как я была впервые по ее жалобе унизительно выпорота несколько лет тому назад (всего через месяц после нашего переезда в новый дом), Галина Ивановна не отказывала себе в маленьком удовольствии. По поводу причины для порки она не особенно напрягалась, обычно выдавая первое, что приходило в голову. Впрочем, иногда ее фантазия расходилась настолько, что снабжала якобы происшедшую историю экзотическими, а то и шизофреническими подробностями. Мачеха охотно верила Галине Ивановне, и я неизменно оказывалась выдрана в той же день и час, не взирая на тщедушные попытки оправдаться. Со временем наказания становились всё строже, а позы, которые мне надлежало принять, всё унизительнее.

Вот и на этот раз я вбежала в гостиную и, даже не надеясь оправдаться, стала поспешно стаскивать белые шорты и такие белые трусики. Галина Ивановна с мерзкой улыбочкой развалилась в кресле и лузгала в бумажный пакет жареные семечки. Пороли меня всегда с голым низом, тогда как маечку или футболку, если та или иная на мне чудом оказывалась, иногда разрешали оставить. «Чтобы лучше запоминала», — самодовольно объясняла мачеха всем интересующимся свои воспитательные методы. Аккуратно сложив неброскую одежду на табуретку и не дожидаясь напоминания, я прогнулась, достала кончиками пальцев пол и в таком унизительном положении приготовилась слушать нотации. Порка начиналась не сразу. Для начала Галина Ивановна любуется моей оттопыренной попкой и всем остальным, что становится видным сзади, посудачит с мачехой о том, какие воспитанными и старательными были дети во времена их ранней молодости. И уж только потом меня удостоят физического воздействия.

В комнату вернулась мачеха, устрашающе