Марионетка

остановиться! — кричала Деб. Я не останавливалась. Я набрасывалась на ее клитор с удвоенной силой.

— Оооо... Блядь!, — она дернулась несколько раз, прежде чем наконец отпустить мою голову.

Деб встала на ноги и томно потянулась.

— Боже, это было хорошо!

Она поцеловала Сэм в губы. Это был долгий и страстный поцелуй.

— Спасибо, любимая, — светясь сказала она Сэм, абсолютно игнорируя меня, меня, доставившую ей удовольствие. Потом она сняла камеру со штатива.

Тем временем я все еще была нанизана на руку Сэм.

— Просто попробуй расслабиться, — сказала Сэм и начала извлекать ладонь.

Теперь, когда пламя страсти во мне охладело, волны удовольствия от оргазмов прошли, осталась только боль. Моя киска была растянута и болела. Кажется, она была разрушена. Но, слава Богу, Сэм аккуратно и нежно насколько могла, вынула свою руку. Я вскрикнула, наконец освободившись, почувствовав шок от того, что холодный воздух обжог мои внутренние стенки влагалища. О Боже, моя киска, на самом деле была уничтожена! Она не закрывалась. Теперь моя дырочка стала ДЫРОЙ. Как я объясню это в госпитале? Поскользнулась и упала?

— Не двигайся, — предупредила Деб. Можно было не предупреждать. В моем состоянии... я никуда не торопилась.

Внезапно, я почувствовала прикосновение холодного пластика к своей промежности и вздохнула шокированная. Боже мой, это была линза камеры.

— Закрой свою кукольную киску, — сказала Деб.

Я попыталась, но безуспешно. О, Боже, я молилась чтобы это было не навсегда.

— В чем дело? — спросила Деб.

— Я не-ее могу, — заплакала я и затем заплакала еще сильнее, когда мои половые губы резко потянули.

— Кукла не может, — поправила меня Деб.

Я надеялась, что все встанет на свои места, после того как они наиграются, но очевидно, я ошибалась.

— Кукла не может, — исправилась я.

— Встань на колени, кукла — сказала Сэм.

Я сделала как она сказала. Но, они не успокоились, пока я не оказалась стоящей перед ними на коленях, широко раздвинув ноги, положив руки за голову. Тем временем, камера продолжала фиксировать мое унижение.

— Знаешь что, кукла, — сказала Деб, — Со всеми другими Пироженками мы поступаем так — обращаем их в ручных кукол и затем бросаем. Конечно у нас остается память о них, — она показала на кассеты, рядом с телевизором. Их было около тридцати. Все подписанные именами девушек и датами.

Сэм продолжила, как только остановилась Деб:

— И затем, Деб пришла в голову отличная идея о милой, маленькой пироженке, на которую, по воле случая, мы работали. Я сказала Деб, «что ты хочешь, любимая, чтобы нас уволили?»

Деб сказала:

— А я сказала, нет, черт побери. После того как она станет куклой, кому еще она расскажет про эти пленки? Такая пленка разрушит ее маленький кремовый мир. Что скажут мама и папа? Или друзья по работе? Услышав, как маленькая сладкая Пироженка умоляет стать нашей куклой?

Слезы наполнили мои глаза и начали падать на пол. Я никак не могла получить кассету назад, а альтернатива была еще хуже. Я была уничтожена... сексуально и социально.

Сэм сказала:

— Так, как нам поступить,