Отпуск. День двенадцатый

я, а кто ты! Не забывай, зачем ты здесь! Вспомни, что тебя сюда привела собственная мать, которая тоже рада поиздеваться над тобой, потому что ничего другого ты не заслуживаешь! — При этом Света, окончательно войдя в роль грубой и безжалостной стервы, просто плюнула в лицо Кате, заставив ту вздрогнуть. Девушка встала и не увидела, как по лицу Кати снова покатились слезы, но на этот раз не от боли, а от унижения.
Наташа, на автомате ввела в свое влагалище выданный ей девайс и старалась не привлекать к себе внимания, чтобы не навлечь в свой адрес гнев блондинки. А Света подняла стек и, подражая Геннадию, заняла позицию рядом с Катей. После первого удара Катя промолчала, но ее тут же взбодрил возглас:
— Считай сука, или начнем сначала!

— Тридцать один. — Проговорила девушка и в ее голосе послышались еле сдерживаемые рыдания.
После следующего удара, который неумело нанесла Света, Катя уже закричала в полный голос, да так, что ее услышали во дворе и Геннадий с Лизой, и Сергей в своей комнате. Когда его отец начинал такие шумные «игры», он всегда предпочитал отсиживаться и даже не пытался подсматривать за ними.
Тридцать второй удар довел Катю уже до рыданий и истеричных всхлипываний, сквозь которые очень тяжело было называть последующие порядковые номера. Ее попа горела так, как будто с нее сдирали кожу, боль не утихала даже после ударов, а не только во время них. Наташа в ужасе наблюдала со стороны за молодыми девушками и боялась издать хоть звук. Ее бездействие заметила Света и прикрикнула на нее:

— Тебя тоже огреть, ленивая тварь!? — Женщина тут же активно и неумело задвигала страпоном в своем влагалище.
Происходящее ее ничуть не возбуждало, поэтому движения резинового предмета доставляли ей лишь неприятные ощущения. А вот Света, наоборот, прекрасно вжилась в роль. Каждый день знакомства с Геннадием и наблюдения за его действиями учил ее чему-то новому, но в первую очередь, делал ее более грубой и циничной по отношению к другим девушкам. Вот и сейчас она просто кайфовала от своих манипуляций и своего положения.

Нанося по два-три удара в минуту, и дойдя до сорокового удара, она обошла Катю с другой стороны. Лицо привязанной девушки было совсем мокрым и красным от боли и постоянного напряжения. Всем вокруг кроме Геннадия и Светы хотелось, чтобы эта экзекуция скорее закончилась, даже Сергею в своей комнате стало тяжело слышать эти громкие крики.
Последние десять ударов Катя помнила плохо. Единственное, что приходило ей в голову потом, это то, что она верещала так, что Света заткнула ей рот ее же футболкой и допорола ее под безумное мычание истязаемой девушки. Закончив экзекуцию, блондинка согнала Наташу с кресла, заняла ее место и приказала вылизать себя. Такого опыта за всю сорокалетнюю жизнь у женщины еще не было, и приобретать его она не стремилась, но боясь гнева блондинки, она послушно опустилась перед креслом на колени и