Коровы и доярки. Часть 7

подошёл он к нам. Я резко отвернулась.

— Леночка! Ты же уже раздоенная корова. Зачем так стесняться

повернул он меня к себе лицом.

— Всё-таки, женщина должна быть женщиной со всем, что ей дала природа. Странно, но среди мужиков попадаются идиоты, которым нравятся экземпляры подросткового типа с прыщиками вместо сисек, —

Семён Маркович начал трогать меня за груди.

— Оленька, там, у Веры Ивановны в шкафчике коньяк. Принеси. И рюмочки захвати, —

повернулся он к Ольге. Та принесла и поставила на стол бутылку и рюмки. Семён Маркович отпустил мои груди и налил две рюмки.

— Леночке нельзя, чтобы молоко не портить, а мы с тобой давай по одной, —

взял он рюмку. Они выпили.

— Леночкой и закусим. Она очень вкусная, —

взялся он двумя руками за мою правую грудь и присосался губами к соску. Ольга тут же присосалась к другой груди. Я задёргалась, пытаясь вырваться, но у меня не получилось. Первым закусил мной Семён Маркович.

— Оленька, подними ножку, теперь другую, —

нагнулся он и в сторону полетели Ольгины белые трусики.

— Наклонись, —

толкнул он Ольгу вперёд и задрал ей сзади халат.

— А-а-а! —

заголосила, вдруг, Ольга, сильно вцепившись мне в груди. Моё молоко брызнуло ей на лицо, потом на белый халат, оставляя жирные пятна.

— Оля! Мне больно! —

закричала я, но она ничего не слышала. С безумными, ничего не видящими глазами, продолжала терзать мне груди, наваливаясь на меня после каждого толчка Семёна Марковича. Моё молоко текло у неё по щекам. Вдруг, она замерла, вытянулась в струну и жалобно запричитала:

— Я кончила, кончила, кончила...

Семён Маркович отпустил её, и она с задранным до спины халатом упала на четвереньки. Над её голой попой появился торчащий из ширинки огромный, сверкающий от влаги член Семёна Марковича.

— Долго ты собираешься раком стоять? Леночку доить пора. Она уже измучилась, —

прикрикнул на неё Семён Маркович и зашёл мне за спину. Ольга поднялась, одёрнула халат и повернула выключатель.

Загудел доильный аппарат. Она проверила на ладошке вакуум в молокоотсосах и по очереди пришлёпнула их мне на соски. Поправляя штатив, подтянула трубки, приподняв мне груди. Моё молоко побежало к аппарату.

По телу начала растекаться приятная нега. Как всегда во время дойки, пришло чувство облегчения.

— Леночка! Раздвинь ножки. Шире. Ещё шире, —

услышала я над самым ухом шёпот Семёна Марковича. Рука, забравшись между ног, проникла внутрь. Очень глубоко проникла. Так, что пробила дрожь. Тут, я почувствовала ягодицами упругое, горячее, нетерпеливое.

— Ну? —

рука надавила на поясницу. Я неожиданно для самой себя резко прогнулась, ещё шире расставив ноги.

— А-А-А!!! —

не удержаться было от крика. Внезапно меня заполнили так, что едва не задохнулась.

— А-А-А

ещё раз.

— А-А-А! —

ещё...

— Ленка! Ты такая красивая! Раскраснелась вся! —

Ольга взяла меня ладонями за щёки и, вдруг, впилась губами мне в губы. Её язык глубоко проник мне в рот. Потом стала целовать меня в щёки.

— Ой! Ой! О-ох! Оленька, как тяжело! —

я уже начала терять контроль над