Похороны бабушки

потом другую — от ее искуссных пальцев мои соски опять стали торчком — да, она точно знала, как завести женщину! — а потом принялась безжалостно тискать покрытые мыльной пеной сисечки. Я поняла, что еще чуть-чуть и просто умру от удовольствия. Помыв живот, она намылила мне писю, после этого велела повернуться и занялась попой. Намылив ягодицы, Гита провела мыльными пальцами по щели между ними, и один пальчик скользнул в уже знакомую ему дырочку. Ух, а его братишка очутился в писе. Ах, а где один там и два. Терзая обе моих дырочки, Гита не забывала большим пальцем тереть клитор. И скоро я опять кончила.

Она опять пустила воду, и я, зажмурившись, простояла под душем минут пять, ни о чем не думая. А когда открыла глаза, то увидела, что стоит рядом абсолютно голая. Ее груди, увенчанные сосками длиной меньше дюйма, были гораздо больше моих, но совсем не обвисли, а гордо торчали вперед. Она поднесла одну грудь к моему лицу, и я, догадавшись, что это может означать только одно, стала сосать ее словно младенец. И скоро мы уже гладила друг о друга, стоя под сильным душем. Гита опять очутилась позади меня, тиская груди, и потираясь о попу своим волосатым лобком. Затем наступила моя очередь помыть ей спину, большие упругие ягодицы, темную морщинистую дырочку между ними и мягкие волоски, росшие вокруг, конечно не так сильно, как на писе, но тоже довольно густо. Удивительно, что при такой богатой растительности внизу (и спереди, и сзади), Гита брила подмышки — там была совсем маленькая поросль, но я была уверена, что через пару недель они станут такими же волосатыми, как и пися.

Пока я лежала в ванне, Гита вытиралась. Потом она собрала волосы в пучок, обвязала полотенце вокруг живота и вышла из ванной, и через минуту вернулась с пушистым полотенцем.

— Еще не хватало, чтобы ты простудилась, — она стала вытирать меня.

Мне было щекотно, особенно, когда Гита, попросив, чтобы я раздвинула ноги, тщательно протерла щелку. Одежду, в которой я пришла, она бросила в корзину с грязным бельем, сказав, что служанка завтра постирает и высушит ее.

Затем она повела меня голой в спальню. Мне стало очень неловко.

— Ну, тетушка, пожалуйста, вдруг меня кто-нибудь увидит.

— Я закрыла дверь.

— А окна, тетушка!

— На них занавески, пойдем милая.

Гита поставила меня перед большим зеркалом, а я отвернулась, стесняясь смотреть на саму себя голую.

— Посмотри в зеркало, милая. Ты ведь настоящая красавица. Погляди на свою писечку, на эти сладенькие сосочки. Нечего стыдиться.

Робко я подняла взгляд, а «тетушка» причесала меня, попудрила подмышки, попрыскала духами между ног. Затем она легла на кровать, а я стала одеваться. Сперва застегнула на спине лифчик, потом надела трусы, блузку, брюки. А Гита не отрывала от меня горящих глаз, лаская себя. Когда я была полностью одета, в дверь позвонили, — это из школы пришли ее дети.

Гита накормила их, угостила меня чаем, а