В первый раз

главному упражнению перед сном?

— Да я под землю провалилась бы от стыда, если бы мне пришлось признаваться в таком грехе на исповеди!

— Да твой священник сидит там в своей кабинке и дрочит под рясой, когда молоденькие школьницы исповедаются ему в своих грехах! Он тебе любой грех простит — только выдай ему побольше.

— Не говори глупостей! — недоверчиво посмотрела на меня Пэм.

— Бог велит любить ближнего, а кто ближе тебе, чем твоя собственная кошечка? Своё тело надо знать и уметь себя удовлетворять, тогда и партнёру сможешь показать чего тебе нужно. Смотри сюда. — я легонько толкнула Пэм на диван, раздвинула ей ноги и положила её руку на пышный кустик светлых, слегка волнистых волос.

— Потрогай! Погрузи пальцы вовнутрь. Где у тебя там самое чувствительное место?

Пэм нерешительно поводила указательным пальцем по поверхности лобка. Я не выдержала, разгребла волосы на две стороны, обнажила влажную щель с розовыми скользкими краями, взяла своей рукой её средний и безымянный пальцы и глубоко ввела их в горячую плоть.

Один палец с одной, второй с другой стороны отвердевшего клитора.

— Не трогай клитор непосредственно — это слишком чувствительно, а вот так тебе будет только приятно, сдавливая клитор между пальцами, ты контролируешь свои ощущения.

Я начала водить её руку вверх и вниз, вверх и вниз, увеличивая темп и амплитуду движений. Иногда я останавливалась, загребала слизь, обильно стекающую вниз, между ягодиц и вновь продолжала равномерные движения.

Рука Пэм уже двигалась самостоятельно, я только следовала за нею. Пэм тяжело задышала, закрыла глаза, задвигала задом навстречу движениям руки. Скорость возросла так, что я уже не успевала за рукой Пэм и только прижимала её мокрые пальцы своей ладонью. Лицо Пэм исказилось, она закусила губы, щеки напряглись и задёргались в такт движениям руки. Темп ускорился до невероятного, её пальцы мелькали, вибрировали очень быстро и с малой амплитудой, вибрировало всё её туловище. Тут её тело затряслось крупной, всё возрастающей дрожью. Она далеко назад закинула голову, уперлась затылком в диван, напряглась, немного приподняла туловище. Волна судороги прошла по телу Пэм, она слабо вскрикнула, потом закричала сильнее, судорога еще раз прошла по её телу, она тут же обмякла, расслабилась и в изнеможении упала на диван.

Она продолжала лежать с закрытыми глазами, но её лицо разгладилось, словно растаяло, рот приоткрылся и едва заметная улыбка расцвела у неё на губах. Тут Пэм открыла глаза, посмотрела на меня умиротворённо и счастливо. Потянулась так, что хрустнули косточки и сладко зевнула.

— Теперь можно и умереть: — слабо проговорила Пэм.

Я опустилась на колени перед ней и спрятала лицо у неё между ног. Пэм не шевелилась. Я вдыхала тонкий, горько-сладкий аромат невинного девичьего тела, жёсткие волоски касались моих губ. Я вдавила лицо сильнее и коснулась губами слегка зияющей, припухшей влажности лона... Можно я посмотрю? Я никогда не видела так близко, — попросила я.

Пэм ничего не ответила, но я почувствовала, как раздвинулись ей колени, приглашая меня. Я