Марианна

подопечную тщательно прополоскать рот какой-то приятной на вкус жидкостью и снова затыкали его.

Илана несколько раз пыталась заговорить с прислужницами, но все попытки наладить контакт были тщетны. Девицы лишь щурили глаза, не произнося ни слова. Между собой они обменивались жестами, и девушка даже не слышала их голосов.

Покончив с утренним ритуалом, пленницу отводили обратно в спальню, где одевали её и подготавливали к предстоящему дню. Облачение рабыни шло по строго установленному порядку. Сняв цепи с ног, служанки усаживали Илану на кровать и натягивали колготки в виде мелкой сетки с вырезом между ногами. Далее, следовали узенькие плавки из черного латекса с вшитыми в перемычку затычками для ануса и вагины. После этого служанки натягивали на ноги узкие сапоги на подобие таких, какие носят наездницы, с той лишь разницей, что эти сапоги были на высоком каблуке-шпильке. И в довершение Илане надевали кандалы с тонкой, но крепкой цепью, позволявшей делать неширокие шажки.

Когда с нижней частью гардероба было покончено, рабыне снимали наручники. Заведя руки за спину и сложив их так, что кулачки в тесных кожаных мешочках упирались во внутренний изгиб локтей, служанки стягивали их рукавом из тонкой кожи и плотно зашнуровывали, после чего рабыня не могла вырваться из этих пут.

Платье, в которое облачали Илану, было уже другим: узкая длинная до пола юбка без складок и разрезов и тугой облегающий корсет, сшитый из тонкой резины, вместо рукавов — узкий карман, в который помещались связанные руки, высокий ворот «под горло». Служанкам приходилось надевать на свою подопечную такую тесную одежду через ноги.

После этого на голову надевали уже знакомый невольничий шлем, предварительно вынув изо рта кляп. Некогда длинные и густые волосы Иланы были коротко острижены и теперь торчали смешным «ёжиком». Широкий кожаный ошейник с блестящим металлическим кольцом плотно обхватывал горло, но не душил.

Девицы мягко, но настойчиво вводили в рот грушевидный кляп, прикрепленный узким концом к широкой кожаной накладке, и застегивали на шее ремни. И в самом конце такого облачения на Илану надевали длинный белый фартук из плотной ткани с широким нагрудником и туго завязывали его на талии. Плотно прилегающий нагрудник при малейшем движении начинал тереться о груди девушки, сквозь тонкую ткань платья, возбуждая и без этого ставшие чуткими к любому прикосновению соски.

Рабыня была готова! Пристегнув к кольцу на ошейнике короткий кожаный поводок, служанки вели её в «тронный зал» к Госпоже Марианне, которая решала, когда и чем будет занята её рабыня.

В первые дни девушка пыталась сопротивляться, протестовать против такого унижения, тогда её сажали в уже знакомое инвалидное кресло, крепко привязывали к нему и катили пред ясные очи Хозяйки. Там девушку привязывали к столбу, лишив всякой возможности двигаться.

Видимо, тихое мычание и слезы сильно возбуждали Госпожу. Подойдя к плачущей и стонущей рабыне, она нежно гладила её по голове, плечам, запускала руку под нагрудник фартука, чуть сжимая зудящие чаши набухших грудей, и нашептывала слова, от которых Илана