ее дочь? Или обеих сразу?
— Что? — покраснела Глория. Я сделала что-то неправильно? Я плохо целуюсь?
— Нет! То есть, да! Я хотел сказать, что ты... что я... остановился не поэтому. Я имею в виду... что я... Что ты... даже слишком хорошо целуешься и нам нельзя так целоваться. Это... короче, нельзя.
— Что за глупость? Если я хорошо целуюсь, почему мы должны прекращать? Я не хочу.
— Ты моя сестра. Целовать сестру подобным образом нельзя. Неправильно. Это не должно нравиться.
Глория, извиваясь как змея, сползла по телу Эвана вниз достаточно далеко, что бы сложить руки у него на груди и опереться них подбородком. У Эвана возникло глупое чувство, что она повзрослела в одно мгновение на 10 лет, а он наоборот стал ребенком.
— Я не твоя сестра. И даже не сводная. В нашем поцелуе нет ни чего противозаконного. Ты можешь целовать меня... или взять замуж.
— Что!? Откуда ты это знаешь, малявка?
— Просто поискала в интернете. — она победно улыбнулась, демонстрируя пикантные ямочки на щеках.
— Хорошо. А что об этом подумает мама?
— Ее сейчас нет дома.
— А если бы она была, если бы увидела нас, что бы она сказала?
— Не позволяйте папе застукать вас!
Эван чуть не застонал в голос. Прямолинейность младшей сестры была непробиваема. Разговор превращался в глупое хождение по кругу, которое только увеличивало его моральные терзания. Он непроизвольно надавил пальцами на поясницу Глории, и ее живот тут же уперся в его пенис. Он не мог отрицать, что пока она сидела сверху улыбалась и смотрела так... по-особенному, он утонул в ее глазах.
... может, я влюблен еще и в Глорию? А может тебе пора вызвать врача на дом и полежать в клинике с решётками на окнах?
Он с легкостью поднял девушку над собой, выбрался из-под нее и встал с кровати.
— Мне пора.