Репетиция

с мной... — Катя попыталась вспомнить слова начальницы: — Пробудили мою сексуальную энергию... Сделали из меня настоящую женщину... Освободили от комплексов...

— Да говори уже нормальным русским языком! По-русски это называется: «ебите меня, Наталья Сергеевна, как последнюю шлюху, пока не обкончаюсь до полусмерти!»

Катя еще разок всхлипнула. Что ж... Она уже позволила своей начальнице перейти столько границ — так какой смысл теперь останавливаться на этой?

— Н-Наталья Сергеевна... — сделала она последнюю жалкую попытку. — А вы точно... никому не покажете видео?

— Я же пообещала: никому лишнему! — отрезала гендиректриса. — И хватит меня злить! Говори!

— Ебите меня, Наталья Сергеевна, — еле слышно пролепетала менеджер. — Как последнюю шлюху.

Веденеева удовлетворенно кивнула.

— Раком на кровать, — приказала она. — Я таких прошмандовок ебу без прелюдий.

Ноготкова послушно залезла на одну из двух кроватей... «Боже, что я делаю! — вспыхнуло в мозгу красным сигналом тревоги. И тут же она поспешила уговорить себя: — Ладно, это никакая не измена Володе... Это только работа... Это надо для дела, для дела!... «Приняла коленно-локтевую позу, как перед любовью с мужем — расставила ноги, прогнула спину, выпятила зад, предлагающе выставила срам... «Кому, кому я даю? Ведьме!» — в последний раз мелькнула паническая мысль. Между ног мучительно засвербело в ожидании нового жестокого вторжения. «Чем же она меня будет?... Рукой? Страпоном? Вибратором? Ну не языком же?» — Катя лихорадочно вспоминала все виденные сцены лесбийского порно. Начальница подошла... и мощно, звонко хлопнула девушку по выпяченной заднице. Ноготкова взвизгнула от неожиданности и боли.

— Ай!

— Это за то, что выебывалась, тварь! — рявкнула Ведьма и с не меньшей силой шарахнула по другой ягодице. — Будешь еще?

— Нет-нет-нет, Наталья Сергеевна! Пожалуйста, не надо!

— Надо! — Гендиректриса хлестнула еще жестче, еще больнее. — И больше надо! — Четвертый обжигающий удар. — Что ты должна сказать, чтобы я прекратила? Ну-ка?

— Я больше не буду выебываться, Наталья Сергеевна! — прокричала Ноготкова, но Ведьма не переставала ее лупить. Жестокий удар следовал после каждой фразы. — Ай! Буду делать все, что вы скажете! Ай! Сделайте со мной это! Ай! Трахните! Ай! Выебите меня!

Ведьма остановилась. Избитый зад горел и саднил нестерпимо. Катя вся сжалась в ожидании нового удара... но вместо этого ощутила пальцы директрисы у себя в паху. На этот раз не грубые, а мягкие, но напористые.

— Так-то лучше, — почти ласково сказала Веденеева, вдавливая пальцы ей между губок. — Стой смирно... вот так... умница... послушная девочка... — приговаривала она, властно лаская Катину щелку. — Ах ты маленькая шлюшка... ах ты горячая пизденка... ах, какая сладкая, какая послушная после порочки... Сейчас, сейчас будешь мокренькая... готовенькая... Говори! — приказала она. — Что чувствуешь?

— Мне... мне хорошо, Наталья Сергеевна, — срывающимся голосом проговорила Катя. Она сама не знала, врет ли, чтобы угодить начальнице, или действительно чувствует не страх, унижение, стыд, а... неужели возбуждение? Неужели вот этот разливающийся в ней жар, эти сладкие мурашки по всему телу, эта боль выпоротого зада, переходящая в горячее томление — это оно? — Мне хорошо!... А-ай! — простонала она, когда палец Веденеевой отыскал ее