Алина

— Что-то с телевизором сегодня творится. Может, зайдёшь посмотришь? А то у меня мозгов нет. Жорик вчера понажимал на все кнопки, теперь ни звука, ни картинки, — тётя Нина наивно улыбается, разводя руками, как бы говоря: «дура я баба, да и все бабы дуры, а мужики для того и созданы, чтобы телевизоры чинить».

Я киваю:

— Да, конечно. Посмотреть можно. Только если телевизор сломался, то я помочь не смогу. Мастера надо вызывать.

— Ну зайди-зайди, посмотри, — просит тётя Нина, сопровождая просьбу умоляющим взглядом.

Она живёт в квартире напротив. Соседка примерно одного с моей мамой возраста, позвонила в дверь на «авось». Я только пришёл с университета, даже пообедать не успел.

Беру ключи, замыкаю квартиру, иду через открытые двери двух предбанников. Тётя Нина встречает меня на пороге квартиры.

Это коротко-стриженная под брокколи боевая хохлушка, выкрашенная в отваренную свеклу, с поплывшей фигурой, вечно озорным характером, открытым добродушием на бабьем лице. В общении она полностью забивает эфир бесконечным трёпом. Как сейчас.

— Только вот вчера показывал, а потом Жорик, этот дурак, понажимал на все кнопки. Вот кто его просил. А ты только с учёбы пришёл, да?

— Да, — от меня большего и не требуется, только поддакивать.

— Покушать не успел, — тётя Нина сокрушённо взмахивает кухонным полотенцем, с которым она, похоже, никогда не расстаётся.

Я одной кнопкой нахожу источник сигнала. Картинка со звуком весело вспыхивает на экране.

— Вот хорошо! — тётя Нина радуется как дитя. — Вот что значит голова на плечах есть, — смотрит на меня с восхищением, словно я и есть мастер ремонтных работ.

Тётя Нина нахваливает меня, пока я двигаюсь к выходу, втирает достоинства современного образования перед вчерашней безграмотностью. Намекает на себя, неумеху.

— Может, супчика поешь? Я только что борщ сварила.

— Можно, — сразу соглашаюсь. Дома шаром покати, пока там что-нибудь сварганишь. Хоть кушать у соседки мне ещё не доводилось.

Обычно я стеснительный молчаливый молодой человек, а тут с полпинка согласился на супчик.

Ну что ж идём на кухню. Тётя Нина наливает мне огромную тарелку наваристого борща с куском говядины посередине, предлагает майонез, сметану, свежий ржаной хлеб.

Я не спешу опрокидывать тарелку в желудок, приличия не позволяют проявлять собачий голод в гостях. Тётя Нина садится рядом пить чай, забивает эфир кучей бесполезной информации. Разговор, или скорее монолог, незаметно скатывается к Алине — моей одногодке, «младшенькой».

— Ой беда-беда, — тётя Нина тяжко вздыхает.

— А что случилось? — хмурюсь из вежливости, аж уши шевелятся.

— Парень её бросил. А она с ума сошла.

— Как сошла? — недоверчиво веду взглядом по столу.

— Не ела совсем, пришлось в больницу положить. Вот теперь лежит целыми днями в постели, не хочет вставать. Хорошо, что хоть потихоньку кушать начала. Я вот с ней сижу целыми днями, отпуск взяла. Боюсь, чтоб не случилось чего.

Здесь я ничем помочь не могу. Опыта амурных отношений у меня ноль целых ноль десятых. Я даже не целовался ни разу. Учёба — наше всё. Восемнадцать лет, жизнь только начинается. Чего не