Ночной пленник

помог дотащить меня сюда? Ты бы не справилась одна... Значит, есть еще другие посвященные?

— Нет... никто не знает, о том, кто ты. Мне помог один бездомный. Я иногда даю ему денег, или еду и лекарства, поэтому он тут же согласился дотащить тебя сюда. Он знает все ходы и выходы в метро, которые не отслеживаются видео-камерами. Я сказала ему, что ты... что ты мой парень, и что ты мне изменил... поэтому я решила тебя проучить.

Ник присвистнул и рассмеялся.

— Ну и нравы у современной молодежи! Охренеть! То есть похитила человека и все нормально? Впрочем, что можно сказать о девушке, которая дружит с бомжом!

— Бездомные, по-твоему, что — не люди?

— Что ты... Люди, конечно! А как же! — съязвил Ник. — Только вот я теперь никак в толк не возьму, зачем девушке со склонностью к гуманизму и альтруизму вдруг становиться кровожадным убийцей? Тебе разве не жалко своих потенциальных жертв?

— А... разве обязательно убивать тех, у кого пьешь кровь? — с некоторым упреком в голосе поинтересовалась Марьяна.

— Да как тебе сказать... — задумчиво поджал губы Ник и мечтательно поднял вверх глаза. — Видишь ли... когда ты очень голоден... а на охоту вампиры выходят только тогда, когда очень голодны, как и всякие хищники... высасывать кровь до самого конца — это невероятное наслаждение... Насыщение и убийство доставляют такое блаженство, от которого просто невозможно отказаться. Ну, например, как оргазм во время секса... К тому же насыщение и секс можно совмещать... — Ник медленно облизнулся, чувствуя, что зубы его находятся в полной готовности, все мышцы его напряжены, а все артерии чувствительно пульсируют, возвещая о переизбытке нерастраченной энергии, напряжении от длительного самоконтроля, диком голоде и страшном возбуждении. — Впрочем, откуда девственнице знать о подобных вещах...

— Как же вы тогда... обращаете? — растерянно пролепетала Марьяна, немного пятясь назад, потому что вид и тон вампира не предвещали ничего хорошего. Да он определенно какой-то маньяк, психопат! Отступая, она не заметила на полу свой рюкзак, запнулась о него ногой и тут же его подняла.

Ник натянул наручники так, что метал неприятно заскрежетал по металлу, его верхняя губа невольно приподнялась в грозном оскале. Как же он хотел трахнуть и сожрать эту вовсю текущую трусливую дуреху!

— Чтобы мы смогли обратить, мы должны по-настоящему привязаться к человеку... — голос Ника уже хрипел от возбуждения впавшего в раж охотника. — Полюбить, если хочешь... так сильно, чтобы можно было противостоять искушению. Ты, очевидно, рассчитываешь, что я по уши в тебя втрескаюсь, если ты прикуешь меня наручниками к постели и удовлетворишь меня своим язычком?

Рука Марьяны в панике искала в рюкзаке шприц с раствором. Надо было срочно нейтрализовать этого монстра, пока он не вырвался на свободу. Все мышцы и вены на его теле вздулись от напряжения. Неужели он в состоянии разорвать наручники?

— Что за дерьмо ты мне колешь? — сцедил он сквозь зубы, когда девушка снова начала к нему приближаться со шприцем в руке.

—